— Кто надоумил Марфу к знахарке привести?
— Так Збара сама и надоумила, сказала, что мне иголки не продаст, а вот соперника от моей Малаши поможет отвадить, нужно его к другой барышне приворожить. А тут как раз Елисей вторую неделю Марфу за огородами прогуливал. Марфа — барышня настойчивая, и замуж хотела только за царевича. Вот я и понял, что она иголочками точно захочет воспользоваться.
Я повернулась к Яге: — Правду говоришь, — похвалила баба Яга пытуемого, — Но, всю ли?
Правильно поняв намек, я вновь прошлась «кисточкой» по телу атлета.
— Значит, ты Марфе внушил, что иголки — это единственный путь к ее семейному счастью с Елисеем? — тихим голосом проговорил Святояр. — Совсем девке мозги запудрил?
— Да она сама себе мозги запудрила, о том только и вещала, что, дескать, царевич ее любит неземной любовью, но сам этого еще не знает. А она должна ему чуть-чуть помочь, потому что тоже любит его неимоверно, — оправдывался паршивец. — А когда я ей про иголки, способные навсегда приворожить Елисея, рассказал, у нее аж глаза загорелись адским пламенем, и она, не разбирая дороги, к знахарке побежала.
— Збара, так дело было? — перепроверил факты Святояр.
— Все так, воевода, — ответила из-за колонны прячущаяся там знахарка.
Поняв, что свидетель его коварства тоже в склепе, Прохор заметно перепугался, весь побледнел и покрылся испариной.
— Прибежала ко мне с огромными глазищами, купила иголки, я пыталась ее отговорить пользоваться ими, да она не послушалась, а через девять дней царевич и окривел, — тоскливо рассказывала Збара.
— После этого Марфа к тебе приходила? — строго вел допрос воевода.
— Нет, люди говорили, что она за неделю, как эта беда с Елисеем случилась, в деревню к тетке уехала, — сказала женщина.
— Может Прохор приходил? — пристально глядя на пацаненка, спросил боярин.
От тона, которым произнес воевода этот вопрос, красавчик присмирел и начал отчаянно мотать головой: — Я не приходил больше, мне незачем было.
— Кто украл у Збары дочку?
В глазах допрашиваемого появилась паника, его голос осип и задрожал: — Украли? Дочку? Не я это! Истинный крест, не я!
— Не он Источку украл, — плача, подтвердила слова боярича знахарка.
— Что ты знаешь об исчезновении Марфы?
— Ничего, я, честно говоря, не ожидал, что эта влюбленная ворона из столицы уедет. Умнее было бы в родительском тереме сидеть, да сватов поджидать, — уже ничего не тая, выкладывал гадёныш. — А этой, видно, захотелось, чтобы царевич за ней побегал.
— А что ты знаешь о похищении сына Марии Васильевны — Ванюши и царской ключницы Ирины? — подойдя вплотную к Прохору, спросил Святояр.
От этого вопроса у меня сердце сжалось, а из глаз, того и гляди, слезы в три ручья польются, от тревоги хотелось лезть на стены. Но позволить сейчас себе эту слабость я не могла, неимоверным усилием подавила в себе все чувства.
— А их всех тоже украли? — пацаненок находился почти в панике. — А зачем? И что же с ними сейчас делают?
От его вопроса меня бросило в жар, руки сжались в кулаки, так, что ногти до крови поранили кожу. Вот только боли я не почувствовала, оцепенение поглотило все мысли и ощущения. «Что с ними сейчас делают?» — этот вопрос снова и снова звучал в моих ушах, а я ничего не знаю и ничем не могу помочь собственному ребенку.
Острая боль обожгла мне щеку, а я даже не поморщилась, только подняла глаза.
— Машенька, да очнись ты, ничего с нашим Ваняткой не случится, мы его обязательно найдем и спасем, — кричала мне баба Яга, тряся за плечи. — Ты только голову не теряй.
Пощечина подействовала, я осмотрела помещение: Святояр все также стоял около связанного и висевшего на крюке Прохора, а баба Янина пыталась успокоить Збару, также не стесняясь, отвешивала ей звонкие пощечины, но на знахарку этот метод не действовал. Она сидела на полу, привалившись к колонне, и в голос завывала.
— Что он знает о похищении Вани и Ирины? — мотнув на пацаненка головой, спросила я хриплым голосом.
— Ничего, в первый раз об этом слышит, — доложил Святояр, внимательно всматриваясь мне в глаза, как будто сканируя мое эмоциональное состояние.
— Значит, его использовали как рычаг для управления Марфой, а Марфа у нас слепой исполнитель, — делала я печальные выводы.
— Збара предоставила инструменты для устранения Елисея — иголки, — от моей фразы царенок весь посерел и ссутулился.
— Збара, мать к тебе, кроме как за травами, еще за чем-нибудь приходила? — обратился к знахарке воевода.