- А где её трахатель яхонтовый? – спросил он у подруги.
- Не знаю, вроде по работе в отъезде. На следующей неделе должен был вернуться, - пожала плечами Дохи.
- Мне плохо… - мученически простонала Джинни.
- О нет! – бросилась к ней вторая девушка. Приподнимая её, она подставила своё плечо для опоры. – Пошли-ка в туалет, подруга, нечего тут уделывать гостеприимный дом.
- Дохи… мне нехорошо… - капая слезами с подбородка на руки, оперлась на неё Джинни и они удалились в ванную комнату. Бобби присел на кухне, смотря на растрепанную постель перед ним. Если Дохи уедет, а Джинни будет невменяемой… да она уже и сильно-то сопротивляться не будет. Она хочет его, он хочет её. Может, и самому выпить? Чживон посмотрел на полупустую бутылку, поставленную привезенной юной алкоголичкой на пол. Меньше ноль пять литра соджу его не возьмёт. Лучше не надо. Да и вредно ему пить, он и так-то иногда собой не владеет. Не прислушиваясь к звукам, слабо доносящимся из туалета, Бобби было всё равно, в каком виде он может застать девушку, которую он хочет. Пока он не получил своего – желание не пропадёт. Представив, как её придётся уложить сюда, на его ложе, что он ляжет рядом на всех правах и, кто знает, к чему это всё приведёт, Чживон ощутил ударившее во всю мощь возбуждение. Кровь ухнула и вверх, и вниз. Нет, он не должен пользоваться таким моментом. Джинни должна отчетливо понимать, что совершает, да и её чахлика нет в Сеуле, оказывается. Может, лишь поэтому она не может его бросить? Бобби задергал ногой нервно. Начинается. Сейчас опять полезет в дурь.
Поднявшись, он дошёл до аптечки, прятавшейся за полкой с чаем и кофе. Достав пачку таблеток, он вытащил пластинку и выдавил себе две таблетки на ладонь. Дверь ванной открылась и оттуда вышла Дохи.
- Каким полотенцем можно вытереть ей лицо? – она посмотрела на Бобби, замершего с двумя таблетками на ладони. – У тебя что-то болит?
- Это не от боли, - недовольно закинул лекарство в рот парень и налил стакан воды.
- Ты наркоман? – ахнула Дохи, глядя, как он запивает какие-то «колёса». Чживон едва не засмеялся, проглотив всё.
- Ты приписала мне всё ужасное, что могла? – Бобби вытер мокрые губы. – У меня было сотрясение давным-давно. Так вышло, что поврежден отдел, отвечающий за тормоза, - он хмыкнул. – Ну, это все уже могли заметить, я думаю. Я порой не умею останавливаться сам.
- Ты становишься агрессивным и хочешь убивать? – на всякий случай спросила Дохи.
- Хомячок, - устало выдохнул он. – Я не псих. Это повреждение нервной системы. Я не люблю говорить об этом, потому что большинство, как ты сейчас, путают нервы и психику.
- Мне жаль…
- Светло-голубое. – Дохи непонимающе воззрилась на него. – Вытереть лицо можно светло-голубым полотенцем.
- А! Да, извини, - нырнула она обратно в ванную, приводить в надлежащий вид Джинни. Бобби опустился на стул, ожидая, когда откатит порыв полезть к девушке и дожать её до победного.
Не прошло и двух минут, как подруги появились снова. Дохи довела Джинни до матраса и, помогая ей улечься, прикрыла одеялом. Та уже засыпала, извергнув из себя всё лишнее, вызвавшее интоксикацию. Убедившись, что позывы дурноты у той кончились, Дохи отошла подальше и присела рядом с Бобби.
– Вряд ли она завтра будет в состоянии пойти на лекции.
- Я присмотрю за ней. Тоже не пойду, - он посмотрел на студентку. – Это же моя вина? Её состояние.
- Ну да… ты ведь не обидишь её, правда? – не дав ему ответить, Дохи покачала головой. – Я знаю, что не обидишь. Ты добряк, Ким Чживон.
- Не такой уж… ты многого обо мне не знаешь.
- Я знаю достаточно для того, чтобы понять, что ты один из самых замечательных, кого я встречала. Как ты вообще попал в компанию к БиАю?
- Он мой давний друг, уже лет десять… девять.
- То есть, с тех пор, как он ещё был мальчиком-ромашкой, поэтому ты не знал, с каким иродом связался? А потом было поздно, потому что… - подумав, Дохи сделала вывод: - Потому что ты не умеешь останавливаться.
- Наверное, - Бобби улыбнулся глазами. – Если я начал дружбу – я и её доведу до конца. Но, если честно, я не считаю БиАя таким уж гадом. Он никого не тащит себе в постель силой. Не хотели бы – не шли.
- Бьюсь об заклад, нахождение Джинни здесь ты тоже считаешь добровольным? – они оба посмотрели на спящую.
- Не знаю… в отношении неё я стал путать собственные желания с тем, что происходит. Она так яростно сопротивляется, и одновременно с тем я вижу желание.
- Это плохой дружеский совет, но, может, чтобы все прекратили страдать, ты бы попользовал её, пока она спит, и никому бы в жизни об этом не рассказал, ей самой в том числе. Ты бы удовлетворился и отстал, её совесть была бы чиста, Юнги бы ни о чем не догадался…
- Дохи, - погладил её по волосам Бобби. – Это не выход. – Подумав, что, возможно, Чживон захотел чего-то большего от Джинни, нежели секса, девушка не стала уточнять, развивая тему, и поднялась.
- Ладно, я поеду домой. Ещё тешу себя надеждой попасть на занятия, вдруг высплюсь?
Бобби вызвал ей такси, и его дружелюбный хомячок уехал. Проводив её взглядом через окно, парень сел рядом со спящей Джинни. Она не храпела, не сопела, и выглядела так мирно, будто не она тычила средним пальцем и грязно материлась под нос полчаса назад. Чживон взбил вторую подушку и положил её параллельно. Лёг на спину. Повернул лицо на бок, смотря в темноте, созданной им с выключением света, на пребывающую в царстве снов девушку. Его рука невольно потянулась к ней. Погладила плечо – единственное, кроме головы, торчащее из-под одеяла. Бобби откинул одеяло в сторону. Попользовать её, пока она спит? Он не жук-короед, чтобы вгрызаться в дерево, в смысле – бревно. Но изучить, рассмотреть потрогать… он едва не посмеялся над собой, вспомнив Дохи, которая дрожала, касаясь красивого мужского тела. Неужели он такой же? Нет, его руки не дрогнут. Бобби расстегнул брюки на Джинни и, побеспокоив её несильно, стащил их. Затем принялся за кофту и, когда девушка осталась в нижнем белье, он остановился. Она что-то мямлила, пока он осторожно извлекал её из одежды. Извращение ли это – творить что-то с людьми, которые об этом и не подозревают? А что в нашей жизни не извращение? Чживон попытался оправдать себя тем, что никакого вреда это никому не причиняет. Запустив ладонь в чашку лифчика, Бобби провел ею по груди, коснувшись большим пальцем соска. От холода или каких-то видений, но он был твердым. Отдёрнув руку, парень завалился обратно, на спину. Таблетки подействовали, но возбуждение вернулось. Виновато посмотрев на Джинни, он увидел, что грудь осталась обнаженной. И эта картина одной открывшейся девичьей груди вылила в его кровь кипящее масло. Сев, он положил пальцы на резинку её трусиков. Быть или не быть, быть или не быть? Черт с ним со всем, надо разбудить её и любым способом, чего бы это ни стоило, договориться, на добровольных началах… Бобби потянул трусики вниз, но стоило ему свести их с бёдер, как он увидел в темноте что-то неясное. Что это – какой-то рисунок? Татуировка? Чживон приподнялся, чтобы взять свой телефон, включил в нём фонарик и поднёс к обнажившемуся междуножью. Почти на сгибе ноги, сбоку от лобка, красовалась надпись «sugar». Все признаки указывали на то, что тату сделано недавно. Что бы оно значило? Бобби натянул бельё обратно на девушку и откатился подальше. Нечто непонятное и нерасшифрованное, как обязательный для прохождения дальше пароль остановило его. Он не мог продолжать, не зная, о чем говорит эта надпись. А для того, чтобы узнать, нужно дождаться прихода в себя Джинни.