— Скорее не он, а Бобби, его дружок.
— О-о, хоть бы он ко мне когда-нибудь подкатил! БиАй… — тоскливо вздохнула Дохи. В фантазиях о женихе, пределом всех этих мечтаний был Ханбин, считавшийся несчастной влюбленной идеалом красоты и сексуальности.
— Сплюнь! А то ты не знаешь, зачем он подкатывает? — ошарашенно воззрилась на неё Джинни, раскладывая перед собой тетрадку, ручку и карандаш для заметок. Последним, после долгого поиска в одном из карманов сумки, лег белоснежный, едва тронутый применением ластик.
— Естественно знаю! — приняла Дохи обиженный вид, словно её приняли за недоделанную. Поправив короткие волосы, она с равнодушием произнесла: — Мне от него тоже большего не надо. Переспим — и пусть катится.
— Ты ненормальная?
— Судя по всему, — пропала с лица неприступная маска и заменилась гримасой отчаяния. — Я ведь единственная со всего университета, до кого он не домогался, Джинни! — Дохи упала лбом на раскрытые листки. Раздался глухой стук, привлекший внимание соседних парт. К ним подоспела Хёна, поздоровавшаяся и севшая по другую руку Джинни. Дохи подняла голову и начала загибать пальцы. — С Джиной с четвертого курса он спал, с Наной спал, из нашей группы… — прищурившись, девушка потыкала пальцем незаметно на шестерых и, повернувшись к Хёне, ткнула на неё, седьмую. — Вот с этими всеми. Свой курс, говорят, он вообще весь оприходовал, с третьего я пока не считала… а с первого курса — внимание, первая неделя учебы! — он уже поимел двух каких-то счастливиц. И это только наш факультет. И ты говоришь, нормальная ли я? Пфрфвф… — забарахлила губами Дохи и опять легла на стол.
— Нашла повод расстроиться! — затронутая неприглядной для неё темой, Хёна поджала губы, пытаясь забыть об упомянутом и настроиться на учебу. Завидуя, сама не понимая чему, Дохи один раз попросила рассказать, «как это было с БиАем»? Хёна расплакалась и не смогла сказать ни слова. Это было слишком хорошо, чтобы не сожалеть о том, что большего этого не будет. Ей было не понять тех людей, которые советовали «улыбнись, что это было». Почему прекрасного в жизни всегда должно быть меньше, чем отвратительного? Одна ночь, которой предшествовали две недели ухаживаний, а потом месяц слез, два тихой депрессии и уже скоро год как никакого интереса к парням и личной жизни. Неужели в ней ещё живы какие-то чувства к этой скотине?
— У меня его дружбан — Бобби, плеер отнял, — поделилась бедой Джинни, чтобы сменить тему. В зал вошёл лектор. Пока он здоровался и подготавливался к началу, ещё была пара минут для шёпота.
— Напиши заявление в полицию, — отрезала Хёна, искренне считающая, что для самосохранения напрямую с этими типами лучше никак и никогда не связываться.
— Из-за такой ерунды? Да ладно, — Джинни покачала головой.
— А что, по-твоему, не ерунда? Подождёшь, когда они у тебя кошелек, телефон и документы сопрут?
— Они похожи на воров? — Подруги согласились, что это перегиб. Все знали, что эти парни не бедствуют, совсем не бедствуют. — И не хочу поднимать шум. Тут же примчатся Намджун и Юнги…
— А что в этом плохого? — пожала плечами Дохи. — У тебя есть, кому заступиться. Они мужчины, пусть между собой и разбираются, чего с девочками тягаться?
— Он не тягается, — поморщилась Джинни. — Кажется, этот Бобби так флиртует. Он хам и отморозок, и других методов не знает. Из-за чего его отчисляли, интересно?
— Убил кого-нибудь, — выдала версию Дохи.
— Я слышала, что у кого-то из приятелей… Ханбина, — выдавила из себя имя Хёна. — Был роман с какой-то молодой преподавательницей. Или её тоже просто соблазнили и заделали на неё компромат. Не знаю, может это он был?
— Соблазнитель из Бобби, как из БиАя монах, — хмыкнула Джинни. — С его манерами на него даже проститутка за деньги не поведется.
— Если бы он предложил мне встречаться — я бы не отказалась.
— Дохи! — покрутила ей у виска сестра Намджуна и, поняв, что все давно стихли и преподаватель услышал какой-то шум, прекратила разговор.
Перерыв в столовой чаще посвящался обсуждению пройденного материала, потому что получаса не хватало, чтобы переключиться на что-то постороннее. Иногда, перекусывая, студенты готовились к следующей лекции, хотя к таким занятиям особенно готовиться было не нужно. Вот к тестам и зачетам — другое дело. В такие дни все каждую свободную минуту использовали для повторений и зубрежки. Но до отчетностей ещё было далеко, поэтому Джинни с подругами, набрав полные подносы еды, уселись рядом с двумя своими одногруппниками-ребятами и обменивались полученной информацией, кто что усвоил. Предмет был не самый легкий, а сдавать его потом придётся, так что мимо ушей не пропустишь, и спустя рукава не освоишь.