Проехав еще через один мост, оставшийся целехоньким, Корнев догнал передовую группу управления мехбригады Овчарова. Наш фронтовой воздушный труженик «кукурузник» уже сбросил на парашютах тюки с картами.
Овчаров и Скорый сидели на камнях, черпали ложками борщ из одного котелка и рассматривали расстеленную на земле карту.
— Присаживайся, ложка по-солдатски за голенищем должна быть, — пригласил Корнева командир мехбригады.
Здесь Корнев узнал о бое, проведенном батальоном Арустамова. Тот любил оружие, обладал навыками прирожденного горца. Зимой и летом ходил в рыжей кубанке, на одном боку у него висел маузер, на другом — трофейный кинжал. В каждой роте батальона Арустамова были подобранные на поле боя два-три противотанковых ружья, сверхштатные ручные пулеметы. Когда интенданты настаивали на сдаче этого оружия, он отвечал им: «Это реванш за сорок первый, тогда одын вынтовка на двоих, тэпэрь двэ на одного». Собрав все пулеметы и противотанковые ружья в одну роту, Арустамов провел ее с мотострелковым батальоном и с минометным взводом через крутую гору ко второму мосту. Немецкий заслон, закрывавший проход через горный хребет, был уничтожен. Взорвав первый мост, они начали отход за второй, собирались за ним опять занять оборону. Когда колонна вражеских транспортеров и машин приблизилась к мосту, ее остановил шквальный огонь мотострелков и саперов, укрывшихся за деревьями, они вели огонь почти в упор. Пулеметы косили пытающихся спастись из подбитых противотанковыми ружьями транспортеров. Минометные осколки поражали укрывавшихся в промоинах и придорожных канавах…
Корнев все еще уточнял подробности боя батальона Арустамова, как раздалась команда: «Воздух!» Над горами появились немецкие бомбардировщики, а с другой стороны, будто крылатые щуки, хищные силуэты «мессершмиттов». Овчаров быстро вышел на полянку, поднес к глазам бинокль.
— Куда вы?! — попытался остановить его Корнев.
В воздухе творилось что-то невероятное: «мессеры» явно ринулись на своих. Бомбардировщики, беспорядочно сбрасывая бомбы, повернули назад. Корнев удивленно воскликнул:
— Что за фокусы?!
— Никаких фокусов, — улыбнулся Овчаров, — бригаду прикрывает румынская авиаэскадрилья. Самолеты у них немецкие, а трехцветные румынские знаки ты и не разглядел.
Остаток дня и почти всю ночь Корнев провел в поездках по своим батальонам. К этому времени батальон Арустамова, миновав горы, вышел на Трансильванское плоскогорье и превратился в отряд минных заграждений. Подходили к плоскогорью и остальные инженерно-саперные батальоны бригады.
Только в конце ночи приехал комбриг в свой штаб. Расположился он в небольшой туристской гостинице, прилепившейся на последнем, северном склоне горного хребта.
Разбираясь в румынских картах, комбриг обратил внимание на нанесенную колонэлем во время экзаменов обстановку.
— Неважно, неважно нанесено тактическое решение, — проговорил он вслух. — Нет в нем ничего оригинального. Тем не менее я благодарен колонэлю: ведь мог сказать, что карт у него нет. А без них Арустамов не углядел бы возможность выхода батальона через гору ко второму мосту. Овчарову туго, очень туго пришлось бы. Много наших бойцов полегло бы.
Корнев свернул карты в рулон и позвал Любанского.
— Возьмите мотоцикл с коляской из разведвзвода и отвезите карты колонэлю. Надо показать, что русские офицеры умеют держать слово.
В этот момент вбежал взволнованный радист.
— Ра… радиограмма, т… товарищ подполковник!
— Что случилось?
— А-арустамов… убит!
Корнев встал, пытаясь расстегнуть ворот гимнастерки, рванул его так. что отлетела пуговица.
— Я выезжаю в сто восемьдесят первый батальон! — бросил он начальнику политотдела. — Передай капитану Седых, пусть выдвигает второй отряд заграждения.
По дороге в батальон, вглядываясь в редеющую мглу, Корнев думал о судьбе военного человека. Около дорожного указателя «До Сибиу 20 км» комбриг велел шаферу повернуть вправо и ехать по узкой гравийной дороге. Через полкилометра въехали во двор богатого хутора. Часовой, еще издали узнав командира бригады, показал рукой на дом, в котором разместился штаб батальона. Подходя к дверям, Корнев услышал знакомый голос:
— Зачем мэдсанбат? Останусь в батальоне. Сам вынымай жэлэзки, мнэ их нэ жалко.