Подполковник тоже встал:
— Извини, что задержали. А в этой хатке мы пока обоснуемся.
Попрощались. Борченко от роду силенкой не обижен, но невольно скривился, когда рука его оказалась в медвежьей хватке полковника…
От гусениц танков, идущих по железнодорожному мосту, могли сместиться рельсы. Дорожный мастер с путевыми рабочими торопливо осматривал рельсовый путь для пропуска задержавшегося последнего эшелона.
Лейтенант Соловьев старательно рассчитал и обдумал свое решение по минированию моста. Три его стальные фермы опирались на береговые и два речных устоя. Взрывчатки оказалось маловато. Пришлось подготовить к взрыву только один речной устой и подвязать заряды так, чтобы перебить две ближайшие к правому берегу фермы.
Наступила решающая минута.
Послышались частые паровозные гудки. Несколько тревожных мгновений — и из-за поворота показался поезд. В клубах дыма и пара два паровоза тащили вереницу вагонов и платформ. На платформах высились какие-то грузы, виднелись фигурки людей в военной и гражданской одежде, мелькали женские платья. В надсадные гудки вплетались перестуки пулеметов и выстрелы пушек.
По идущему рядом с железной дорогой шоссе мчались мотоциклисты, осыпая эшелон пулеметными и автоматными очередями. За ними мчались угловатые броневики, и у их орудийных башенок мелькали огненные вспышки. С поезда стреляли одиночными выстрелами и залпами.
С нашего берега ударила пушка, укрытая в уровском доте. Снаряды рвались в гуще мотоциклистов. Один броневик развернулся — и кувырком под откос.
Поезд уже прогремел по пролетам моста. Соловьев прильнул к амбразуре дота, в котором укрыта подрывная станция. Рядом майор, оставленный штабом танковой бригады проследить своевременность взрыва. Схватил Соловьева за плечо.
— Давай!
Соловьев медлил, а на том берегу, пробравшись вдоль насыпи, выскакивали солдаты в голубовато-серой форме. Еще несколько шагов — и будут на первом пролете. Два броневика выскочили на оборудованный саперами въезд и устремились к мосту.
Раскрутив ручку подрывной машинки, Соловьев нажал на контактную кнопку. И в это мгновение лежавший недалеко от края ближней фермы пестрый узел вдруг оказался поднявшейся женщиной. У ее груди мелькнул белый сверток.
Как от раскаленного угля, отдернул лейтенант палец от кнопки. Но поздно… Сверкнули огненные вспышки. Раздался оглушительный взрыв. Две ажурно-клетчатые фермы качнулись, на миг задержались — и рухнули, вздыбив водяные столбы. Между ними взметнулись осколки каменного устоя. На краю сохранившегося пролета прогнулись вниз рельсы, и рядом с ним скользнул в воду кусок колеи из досок вместе с женщиной в пестром платье.
В амбразуру ворвались поток горячего воздуха и грохот.
Соловьев, бледный, со стоном выдохнул:
— Как же так? Откуда она там взялась?
Майор повел головой, будто почудилась петля на шее.
— Вот она, война! — После нескольких секунд тягостного молчания спохватился, посмотрел на часы: — Где командир саперного батальона? Надо составить акт о времени взрыва.
Наступившее затишье прервала перестрелка, вспыхнувшая ниже по течению, где находилась низовая брандвахта. Соловьев забеспокоился:
— Пишите акт, а я пойду узнаю, в чем там дело.
Отошел недалеко — окликнули. Рядом с приземистой постройкой махал рукой боец. За хатой, в садике, собрались понтонеры с брандвахты. Один раздет до пояса, двое неумело бинтуют ему плечо. Намотали бинты и нарванные полосы откуда-то добытой простыни, а кровь проступает, ярко алея на белом. Через окно доносится плач ребенка.
Сержант Богомолов, возглавлявший спасательную команду низовой брандвахты, был непривычно для своих подчиненных расстроен. Когда к нему подошел Соловьев, он с удрученным видом показал на что-то, чуть заметное в садике за кустом:
— Вот выловили. Больше никого не было.
Соловьев увидел — лежит женщина в том, запомнившемся на всю жизнь пестром платье. Мокрые волосы раскинуты на траве, на руке обмотан ремешок лаковой сумочки.
— Ребеночка ему отдала, — кивнул сержант на раненого, — а сама, едва в лодку втащили, померла.
— Осмотрели ее?
— Осмотрели. Нигде ни царапины. Документы и деньги из сумочки вон на завалинке сушатся.
Соловьев, осторожно отделяя одну от другой мокрые бумажки, перебрал их, открыл паспорт.
— «Ветрова Татьяна Константиновна», — прочел вслух. — Взглянул в сторону хаты: — А там, значит, Василий Ветров голос подавал?
Сержант рассказал, что увидел среди плывущих обломков что-то белое. Присмотрелся: кто-то плывет, удерживая одной рукой на доске белый сверток. Потом разглядел, что плывет женщина. Понтонеры на лодке — к ней. Ребенка подхватил боец Кирьянов. Женщина, увидев своих, сразу обмякла. Немцы открыли огонь. Кирьянову в плечо угодила пуля, а у него на руках зашедшийся в плаче ребенок.