На шоссе послышался рокот моторов. Корнев решил дальше пойти пешком с водителем. Приблизились к дороге, осторожно раздвинули стебли кукурузы — и невольно вздрогнули. Мимо промчались два мотоцикла с колясками. В каждом — по три немецких солдата. Потом показалась еще пара мотоциклов, еще и еще.
— Попались, — прошептал Башара.
— Ничего, — успокоил комбат. — Нас не видят.
Прошло несколько тревожных минут, и на шоссе все затихло. С опаской выглянули — ни машин, ни мотоциклов. На другой стороне дороги заметили межу, уходящую в сторону села с мостом на бочках.
— Вперед! — скомандовал Корнев, и машина помчалась к переправе.
Оставалось километра два, когда стала слышна перестрелка. Раздалось несколько взрывов — не то мины, не то гранаты. «Не успел!» — упрекнул себя Корнев.
— Жми вперед! — приказал он Башаре.
Пока ехали по проселку и селу, стрельба на переправе прекратилась. Но издалека донесся отголосок выстрелов на рубеже обороны. «Наверное, завязался бой с теми мотоциклистами, что повстречались на дороге», — подумал Корнев.
Подъехали к переправе. Моста нет. В воде плавали, поворачиваясь то одним, то другим боком, полузатонувшие звенья из бочек. Около одного из них виднелся борт полупонтона. «Неужели не вывели?» — холодея, подумал комбат.
Поразило его и другое. Старший лейтенант Соловьев заметил машину Корнева, но не торопится к нему, понуро стоял около командира в зеленой фуражке. Лейтенант Логинов, опустив голову, что-то говорил пограничнику, увидев комбата, показал рукой на него. Пограничник, с виднеющейся из-под козырька рыжеватой прядью волос, с видом уверенного в себе человека, подошел к выскочившему из машины Корневу, Приложив руку к полинявшей, надетой набекрень фуражке, представился:
— Командир роты отдельного батальона погранвойск капитан Ветров. — Хотя и соблюдал старшинство по званию, но держался независимо. — Выясняю, почему мост преждевременно взорван. На той стороне остались колхозные обозы и скот. От вас какие были указания коменданту переправы?
Корнев помедлил с ответом, решил сначала разобраться в происшедшем. Поговорил с Соловьевым и Логиновым. Оказалось, что на северную окраину села выехало до десятка мотоциклистов, видимо высланных от той колонны, которую он видел с Башарой на шоссе. Понтонеры почти все были у моста. Два выставленных наблюдателя прибежали с криком: «Немцы в селе!» Ничего толком на вопросы Соловьева ответить не могли, только твердили: «Много, на дороге пылищу подняли».
Имея всего три полуторки, на которые полупонтоны не погрузишь, Соловьев приказал мост взорвать. Зарядов было мало, звенья из бочек оказались труднозатопляемыми. Стали на них бросать гранаты, а понтоны дырявить топорами и ломами. Множество проволочных скруток затрудняли уничтожение моста. Тем временем пограничники, впустив мотоциклистов на окраинную улицу, забросали их гранатами, всех уничтожили.
Корнев согласился, что взрыв моста и введенных в него понтонов произведен преждевременно. Капитан Ветров предупредил майора:
— Об уничтожении моста я должен донести. Ваше мнение о преждевременности сообщу.
— Это ваше право, — ответил Корнев. — Но донесения будем писать потом. Сейчас надо думать, как из этого села отойти на рубеж обороны. Там идет бой, видимо, с разведкой противника, и шоссе теперь не для нас.
Оба командира обсудили создавшееся положение.
Решили рискнуть и задержаться в селе. Надо было попытаться вытащить и залатать хотя бы несколько полупонтонов, собрать трофейное оружие, прихватить, если найдутся, исправные мотоциклы. Предстояло также разведать путь вдоль берега, минуя шоссе. А пока выслали на машине Башары дозор в сторону Вознесенска и выставили наблюдение за дорогой, по которой проехали немецкие мотоциклисты. Вдоль берега выехали конные пограничники.
Из шести полупонтонов сумели вытащить из воды четыре, что были поцелее. Заделали пробоины затычками и брезентовыми наклейками на смоле. Снова спустили их в реку, сомкнули в два понтона и убедились — не текут. Назначили два отделения под командой сержанта Богомолова сплавить их под прикрытием прибрежных камышей вниз по течению до Новой Одессы.
Из трофейных мотоциклов три оказались исправными. За один сел водитель из числа пограничников, за второй — Соловьев, умевший водить машину и неплохо разбиравшийся в моторах, а за третий посадили Башару, когда он вернулся с дозорными пограничниками. Легковушку Корнев повел сам, взяв в нее капитана Ветрова и двух бойцов с ручными пулеметами. Трогаясь в путь, пошутил: