Четким шагом подошел к полковнику, громко доложил, чем занимается батальон.
Слушая доклад комбата, полковник едва заметно поморщился, будто громкий голос майора резал ему ухо. Последние слова Корнев невольно произнес потише. А начинж, немного помолчав и оглядев с вершины горы берега, с нотой неуверенности спросил:
— Вам известно, какую технику будете переправлять?
— Так точно. К приказу приложен перечень частей и время их выхода на переправу.
— Я был на тех переправах, — кивнул в сторону дальних паромов полковник. — Там паром больше двух подвод или десятка коров не поднимает. Тут вижу: шестнадцатитонные паромы из парка. А как танки и тягачи «Ворошиловцы» с тяжелыми орудиями переправлять будете?
— На паромах из барж, товарищ полковник! — ответил Корнев, радуясь, что начинж не разглядел как следует переправ.
Пропшяков неторопливо и внимательно снова оглядел Днепр и берега. С горы все хорошо просматривалось. Пожал плечами:
— Где же баржи и причалы для них?
— Причал чуть левее нас, — показал Корнев.
— Не вижу. Пристань пассажирская, проходы узкие. Ну, пароходы, наверное, у острова спрятаны, а как грузить на них?!
— Вы, товарищ полковник, видите только то, что мы не особенно прячем, если прилетит немецкий разведчик.
Начинж с интересом посмотрел на комбата:
— А мне покажете?
— Как прикажете?! Под погрузку подать паромы или на месте стоянки посмотрите?
— Сколько времени потребуется для выводки паромов?
— Минут пятнадцать. Их буксируют пароходы.
Прошляков решил выводкой паромов не нарушать их маскировку.
— Посмотрим на местах стоянок. Надеюсь, катер для объезда у вас найдется?
— Разрешите послать мою машину вперед, чтобы приготовили разведкатер? Мотористы после ночной работы отдыхают.
— Пошлите.
Полковник подошел к краю осыпи, еще раз внимательно осмотрел остров и берега. Теперь по изменению окраски зелени в разных местах догадался, где замаскированы баржи и пароходы. Потом разглядел замаскированный причал на левом берегу, но все еще с недоумением приглядывался к пристани.
Пока полковник стоял у обрыва, Корнев шепнул Башаре, чтобы тот ехал и предупредил кого надо о приезде начальника инженерных войск фронта. К нему подошел капитан:
— Нельзя ли достать для полковника белых сухарей? И хорошо бы куриного бульона. Вторые сутки ездим по частям, везде наваристый борщ, а у него язва желудка.
Корнев сказал Башаре: пусть капитан Ломинога позаботится об этом.
Минут через двадцать полковник, расспросив у Корнева про состав и обеспеченность батальона, направился к эмке, приказал тому сесть впереди.
— Покажите дорогу к берегу.
Спуск с горы и путь по селу до пристани заняли немного времени. Когда подъехали к берегу, Корнев быстро открыл дверцу:
— Разрешите заняться подготовкой пристани?
— Действуйте, — ответил полковник, а сам уже заметил, что две сходни, казавшиеся издали пешеходными, усилены толстыми брусьями, скреплены надежными поковками и могут быть соединены в одну ленту.
Корнев громко скомандовал:
— Дежурный по причалу! На выход!
Сразу же у борта появился лейтенант с красной повязкой на рукаве.
— К погрузке го-товсь! — скомандовал комбат.
— Есть, к погрузке…товь-сь! — ответил лейтенант и тут же подал свою команду: — Расчет, по местам! Пристань к погрузке!
Там, где в голубой палубной надстройке было два узких прохода, между ними, как занавес на сцене, поднялся вверх выкрашенный тоже в голубой цвет брезент, сходни сдвинулись вместе. Получился широкий проход с берега на паром.
— Не мудрите ли? Будут ли немецкие летчики разбираться, грузовая или пассажирская пристань? — спросил полковник.
— По-моему, задумаются.
К берегу лихо причалил светло-серый разведывательный катерок. На нем отправились осматривать паромы, укрытые у острова. Пока обошли на катере и детально осмотрели стоянку судов и причалы на левом берегу, прошло часа полтора. На обратном пути моторист показал свое мастерство, остановив катер точно у причального столбика.
Пересев в ожидавшую эмку, через несколько минут подъехали к штабу батальона. Встречая их, капитан Ломинога украдкой показал комбату большой палец: дескать, не беспокойтесь, все в порядке. И верно, зашли в небольшую, чисто прибранную комнату: на столе тарелки, в чугунке куриный бульон с домашней лапшой, а на сковороде поджаренная в сливочном масле свежая рыба. Посередине стола блюдо с хлебом и белыми сухарями. Оглядев стол, полковник Прошляков с добродушным укором сказал своему адъютанту: