Однажды около штабной землянки остановилась пятнистая, выкрашенная в три цвета эмка.
— Где тут ховается Виктор Андреевич? — обратился к часовому приехавший.
Часовой узнал в нем бывшего комиссара батальона.
— Товарищ батальонный комиссар, командир батальона в штабе.
Матвей Игнатьевич Фирсов вошел в землянку, тепло поздоровался с комбатом.
— Ну как дела, Виктор Андреевич? Опять воюешь в тылу, за сто километров от фронта? Не обижайся! Выручай.
— Понял, — улыбнулся Корнев, догадавшись, о чем идет речь. — Что за техника?
— Два КВ, тонн под шестьдесят каждый, и четыре тридцатьчетверки.
— Когда они прибудут?
— Вслед за мной идут. Минут через тридцать будут.
Корнев вызвал к телефону дежурившего на переправе лейтенанта Переплетчикова и приказал собрать один 60-тонный паром.
Через час два тяжелых танка были уже на другом берегу. Их переправляли по отдельности. Когда очередь дошла до тридцатьчетверок, мнения разделились. Корнев предлагал на паром загружать по одной машине, Матвей Игнатьевич — по две.
— Наши орлы-механики справятся, — заверял он.
И верно: первые две тридцатьчетверки переправили вполне благополучно. А когда стали разгружать последнюю пару, механик головного танка быстро съехал с парома. Стоявший за ним танк не успел разместиться по центру настила. Паром сильно накренился. Крайние понтоны заполнились водой, паром начал тонуть. Танк оказался на дне, чуть показывая верхушку башни. Механик успел выскочить через открытый передний люк.
Прошло немало времени, пока с помощью водолаза Самбурова и танк, и погнутый паром были отбуксированы на берег. Еще через час, заменив у танка аккумуляторы, прочистив двигатель и сменив масло, механик с другого танка поставил искупавшуюся машину в хвост колонны. А незадачливого, допустившего аварию и натерпевшегося страху техника посадили пассажиром в другой экипаж.
Понтонерам легкомыслие их бывшего комиссара обошлось дорого: пять изогнутых полупрогонов и три полупонтона с измятыми бортами, не считая двух десятков сорванных и лопнувших стрингерных болтов.
В один из весенних дней Корнев получил письмо от жены, четвертое по счету. Елизавета Петровна с семьей находилась в эвакуации в одном из заволжских сел. Она просила Корнева беречь себя, не беспокоиться за нее и детей. В конце письма было несколько наивных строчек, написанных рукой Алены. На листе также был обведен контур ручки Вовочки. «Как-то живется там вам, мои дорогие?» Вспомнил прошлогодние переправы, гурты скота на них и толпы беженцев. «Нет, мои еще не бедуют».
Почту в 7-й батальон привез лейтенант Слепченко. С ним пришло две машины: одна — закрепленная за ним полуторка, а другая — «пикап», возвращенный подполковником Фисюном. Шофер «пикапа» ефрейтор Степан Заболотный был с Фисюном с первых дней войны. Он привез записку: «Товарищ майор! Возвращаю «пикап» в полное Ваше владение. Меня отзывают в Москву. Когда получу назначение и обоснуюсь на новом месте, сообщу. Прошу тогда откомандировать ко мне Степана. Он сумеет добраться и без машины. 30.04.42. Фисюн».
Осмотрев «пикап», Корнев нашел его в хорошем состоянии и решил, что будет ездить на нем сам, а свой газик — передать Соловьеву. Так в батальоне стало три легковых машины.
В тот же день получил письмо и подполковник Борченко, командир понтонно-мостового батальона, оборудовавшего переправы на другом участке Северского Донца.
Борченко торопливо вскрыл конверт и стал читать:
«Папа! Я уже не знал, как и написать тебе. Записная книжка у меня сгорела во время бомбежки нашего поезда. Она осталась в вагоне вместе с курточкой и чемоданом. В кармане рубашки сохранился только комсомольский билет. Номер твоей полевой почты я не запомнил. Дядю Афанасия, с которым ты меня отправил в Харьков, убило и половину поезда разбило. Страху я натерпелся и теперь все думаю, как ты там во время бомбежек. Потом остатки поезда собрали и привезли в Сталинград вместо Харькова. Я поступил в ФЗУ при заводе «Баррикады». Мой адрес: Сталинград, Верхний поселок, ФЗУ № 4. А твой адрес мне сообщил капитан Потопольский. Он был на нашем заводе, заказывал железные детали к какому-то понтонному парку. Я у него в петлицах увидел наши понтонерские значки, спросил его, не знает ли он о тебе. Он и сказал твой адрес. Я сразу сел за письмо. Я работаю на заводе и получаю паек. Я уже токарь, точу детали к пушкам. Работа мне нравится, хотя и устаю. Мне выдали ватник и ботинки. У меня есть запасная пара белья. Стирают нам белье жены рабочих. Пиши, что знаешь про братиков и маму? Жду ответа. Твой сын Виктор».