Лейтенант Логинов быстро вернул понтоны на левый берег и возглавил остальные рейсы. Опомнившись, гитлеровцы начали беспорядочный орудийный и минометный обстрел. Но было уже поздно. Восемьсот человек надежно закрепились и вели бой по расширению плацдарма.
Через два дня машины с понтонами благополучно вернулись в батальон. А еще через несколько дней пришел приказ командующего 21-й армией, которым он от имени Верховного Совета наградил лейтенанта Логинова медалью «За отвагу», а сержанта Гурского и с ним еще трех мотористов навесных двигателей — медалью «За боевые заслуги».
Батальон подполковника Борченко после переправ на Дону под станицами Цимлянской и Нижне-Чирской получил приказ построить причалы для пароходов и барж на Волге южнее Сталинграда. Понтонный парк предписывалось использовать как десантные понтоны для переправы на правый берег войск, а на левый раненых. На огромной ширине Волги, да еще рядом с пароходами и баржами, понтоны выглядели утлыми суденышками. Но они делали свое дело. За один рейс, длившийся в оба конца немногим больше часа, двадцать четыре десантных понтона батальона перевозили более тысячи человек.
В конце августа началась небывалая бомбежка Сталинграда. Волна за волною нескончаемым потоком шли немецкие самолеты, обрушивая бомбовый груз на позиции зенитчиков, на промышленные предприятия и жилые кварталы города. Хлынула масса беженцев, запрудившая переправы на Волге и дороги из города. Понтонеры, не покидая своих мест, восстанавливали пристани. Пароходы с баржами и десантные понтоны, рассредоточившись и маневрируя по всей ширине реки, продолжали рейсы, невзирая на вражеские бомбы и плывшую по Волге горящую нефть.
Фабрично-заводское училище, в котором был Витя, сын Борченко, было разбомблено. Ребят отправили на пристань. У причала их ожидала небольшая баржа и буксирный катер. Ребят разместили в трюме и на палубе. Вите досталось место на носу около якорной цепи. Катерок глухо затарахтел, натянулся буксирный трос, и баржа отчалила.
Уже близко от левого берега один из вражеских самолетов решил разбомбить баржу, но промахнулся. Тогда фашистский летчик на бреющем полете резанул по барже из пулеметов. Раздались крики и стоны. Летчик отлично видел, что на барже нет военных, что вся палуба заполнена подростками в черных ватниках, но на следующем заходе сбросил оставшуюся у него бомбу. Она перебила буксирный канат.
Мощный фонтан воды ударил по носу баржи. Витя, не успев опомниться, оказался смытым за борт. Течение быстро его отнесло в сторону. Вскоре он заметил плывущий невдалеке обломок бревна. Подплыл к нему и ухватился, пытаясь добраться к берегу. Сильное течение сносило бревно все дальше вниз по реке. Когда Витя уже стал отчаиваться, его заметили на буксире, тянущем большую баржу, и подобрали. Через полчаса он был на другом берегу.
Оглядывая ширь Волги, заметил пересекающие реку мелкие суда, похожие на понтоны. Часто забилось сердце. «А вдруг там понтонерская переправа? Может, там отец?»
Согреваемый этой мыслью, мальчик побежал вдоль берега…
Уже по-осеннему оголились леса и кустарники, а понтонеры Корнева все еще обеспечивали переправу наших войск через осиновый мост. Половина личного состава переболела малярией. Сказалось соседство с небольшим болотом.
Комбата эта противная болезнь миновала, а вот комиссара прихватила крепко. Однако пожелтевший от частого приема акрихина Иван Васильевич Распопов не подавал виду, по-прежнему большую часть времени находился в подразделениях. В штабной землянке его можно было застать лишь изредка, да и то поздно вечером.
В один из таких вечеров комбата и комиссара вызвали в штаб недавно созданного Донского фронта, в состав которого вошел и 7-й понтонно-мостовой батальон. К утру они были на месте. Корнев получил указания и вернулся назад, не зная, что в этот день решают его судьбу.
В штабе Донского фронта, небольшом, обшитом тесом домике, шло совещание. За его столом сидели инструктор политуправления, полковник из Москвы и начальник инженерных войск Донского фронта генерал Прошляков. Они решали вопрос о кандидате на должность командира вновь формируемой понтонной бригады резерва Верховного Главного Командования, которая на первых порах должна была войти в оперативное подчинение Сталинградского фронта.