— Вот вам, начальник строительства, в прямом смысле карты в руки. А саперам помогите досок напилить: у них лесопильных рам нет. Они с этого берега мост будут строить.
Через несколько часов, несмотря на сумерки, по всей ширине реки рассыпались команды сваебоев от обеих бригад. В бригадах по четыре батальона, и каждому из них предстояло построить на своем участке по пятьдесят шесть трехметровых мостовых пролетов. Около будущих свайных опор на тонкий лед подстелили доски, пробили небольшие лунки и начали забивать сваи. Наступающий вечер огласился глухими ударами ручных «баб», толстых обрезков бревен со скобами для рук, резким перестуком молотов, работающих от сжатого воздуха компрессорных станций. На вторьте сутки выяснилось, что при промере ширины реки была допущена ошибка. Нарезку участков для батальонов производили с берегов, и посредине между бригадами образовался просвет около пятидесяти метров. Когда Борченко предложил немного увеличить участки батальонов, Фисюн от этого отказался.
— У меня по утвержденной генералом схеме определено для бригады шестьсот семьдесят пять метров. Столько к установленному сроку и построю.
Борченко спорить не стал, только про себя упрекнул Фисгона в формализме. «А что, если на середине реки, где глубина больше шести метров, вместо забивки свай вморозить наплавную часть из парка ДМП?» Поразмыслив, так и решил сделать.
Точно в назначенный срок — через пять суток — по мосту двинулись танки, транспорт, личный состав. К хвосту одной из автоколонн пристроился тяжелый танк КВ. Когда он подошел к мосту, лейтенант, дежурный, подал знак ему принять в сторону и закрыл шлагбаум.
— В чем дело? — выглянул из люка командир танка.
Лейтенант показал на прибитый к столбу круг из остроганных досок, кромка которого была обведена кольцом красного цвета, а в центре четко выведена черная цифра «30 т».
— Мост под грузы до тридцати тонн. Ваш танк он не выдержит.
Спрыгнув на землю, командир танка подошел к лейтенанту:
— Если саперы строили мост под тридцать тонн, то и пятьдесят выдержит он. Будь другом, пропусти.
— Не могу. Ищи начальство постарше. Оно, может, и разрешит.
Командир танка сказал что-то механику, голова которого была видна через открытый лобовой люк, махнул рукой, дескать, заворачивай, а сам пошел к мосту, до которого от шлагбаума было метров двести.
Через переправу пошли одна за другой машины и тягачи с пушками на прицепе. Минут через пятнадцать откуда-то сбоку появился мчащийся на большой скорости танк. Лихо развернувшись, он втиснулся в колонну и въехал на мост.
Находившийся недалеко от моста комбриг Борченко увидел, что произошло. Но останавливать, а тем более возвращать КВ не стал: это было опасно. Поэтому Борченко приказал дежурному опустить шлагбаум. Колонна машин, а за ними и танк на скорости двадцать километров в час преодолели мост и съехали на берег.
Как показал осмотр, мост с честью выдержал испытание на перегрузку. И лишь в одном месте, на участке бригады Фисюна, дал большую осадку. Прогоны, перекрывавшие два пролета между опорами, осели на лед. Их пришлось усиливать толстыми бревнами.
В самый разгар работ по ремонту моста длинную вереницу столпившихся у шлагбаума машин обогнала еще не виданная в этих местах легковушка с брезентовым тентом, похожая на жестяной коробок. Она обогнула шлагбаум, остановилась у самого въезда на мост. Из нее вылез широкоплечий генерал в нагольном полушубке и серой каракулевой папахе с красным донышком. Пока его адъютант побежал выяснять, где находится старшее на мосту начальство, генерал стал нетерпеливо расхаживать около машины.
Заметив понтонера, с удивлением рассматривающего невиданную легковушку, генерал добродушно пробасил:
— Что смотришь? Не видел такой? Это нам союзнички подбросили вместо второго фронта. «Виллисом» называется.
Вскоре сюда подошел Борченко и сразу узнал в генерале командира полка, которого переправлял в начале июля сорок первого через Днестр.
Тот тоже узнал Борченко, тепло поздоровался с ним.
— Заканчивай ремонт моста поскорее, подполковник, — улыбнулся генерал. — Мой корпус рвется в бой, фашистов бить!
После капитуляции сталинградской группировки гитлеровцев батальон Корнева еще долгое время оставался на месте. В эту пору в нашей армии ввели погоны. В батальон пришел приказ о присвоении очередных воинских званий. Соловьев и Сундстрем стали капитанами, все командиры рот — старшими лейтенантами. Комиссара Распопова по состоянию здоровья отозвали. Вместо него замполитом батальона стал капитан Ястребинский, прибывший из госпиталя.