Во второй половине дня сложилось кризисное положение — в нескольких местах противнику удалось прорваться через первую линию наших войск. Расчеты переправившейся ночью по мосту артиллерийской противотанковой бригады вступили с гитлеровской пехотой в рукопашную схватку. У командующего армией даже возникла мысль: не отвести ли войска с правого берега? Но прилетевший на КП армии командующий фронтом генерал армии Конев не разрешил об этом и думать. Срочно приняты были меры усиления частей огневыми средствами. В то же время соседняя армия сумела захватить небольшой плацдарм. Противник снял часть своих войск и спешно бросил на новый участок. Этим воспользовались гвардейцы генерала Шумилова. Они начали успешные действия не только по удержанию, но и по расширению своего плацдарма.
Шесть суток мотористы буксирных катеров не выпускали из рук штурвалы. Пока был наведен мост на понтонах, они немного передохнули, но ефрейтору Черному отдохнуть не удалось. После ранения Шишленкова и Коптина он сдал катерный тягач другому шоферу и окончательно пересел на катер. На Дону и Северском Донце неплохо овладел искусством моториста и теперь уступал в этом деле, пожалуй, только Обиуху. Другие катера были свободны, а он дежурил у моста, завозя, когда требовалось, дополнительные якоря. И теперь каждый раз, пока шла погрузка на паром, склонившись на штурвал, мгновенно засыпал.
Глядя на него, находившийся на пристани водолаз Самбуров спрыгнул в катер, положил руку на плечо ефрейтора:
— Передохни часок на берегу. Я за тебя поработаю.
Самбуров делал уже четвертый рейс, когда над. Днепром повисли немецкие самолеты. Бомбы падали по всему участку паромных переправ. Одна из них вздыбила столб воды под самой кормой буксирного катера. Он зарылся носом в волну и ушел на дно вместе с оглушенными Самбуровым и его помощником понтонером.
Осколки пробили днища у понтонов в пароме, и он, быстро набирая воду, накренился набок. Стоявший на пароме танковый тягач с каждой минутой увеличивал крен. Командир парома сержант Богомолов, понимая, что паром скоро скроется под водой, раздал спасательные круги находящимся на палубе людям и приказал им прыгать с парома. И тут он заметил стоящего неподвижно около тягача седого полковника с орденом Красного Знамени на гимнастерке. Позолота с ордена давно сошла: получен, видно, был еще в гражданскую войну.
Богомолов быстро сдернул с себя спасательный жилет.
— Надевайте, товарищ полковник.
— А сам как? Я ведь, парень, пожил. Надевай жилет сам.
В это время осколок от разорвавшейся бомбы как ножом полоснул Богомолова по руке от плеча до локтя. Невзирая на боль, он быстро отсоединил деревянный колесоотбойный брус, зажал его под раненой рукой, другой подтолкнул полковника в воду. Едва они немного отплыли, над тем местом, где был паром, бурно закружилась воронка, втягивая в себя обломки и щепки. До берега Богомолов с полковником добрались благополучно. Но едва сержант ступил на сушу, как у него все поплыло перед глазами, и он потерял сознание.
С первого дня боев за плацдарм армейские, а затем и подоспевшие фронтовые саперы взялись за строительство двух мостов на свайных опорах. В конце пятых суток подошел понтонный батальон майора Потопольского с парком ДМП. Он ввел наплавную часть из своих деревянных понтонов на самом глубоком месте недостроенного саперами моста. Однако он проработал меньше суток: был поврежден во время очередной бомбежки. Но к тому времени и на втором мосту ввели наплавную часть.
На десятые сутки боев Корнев навел на своем участке еще третий наплавной мост под грузы до двенадцати тонн. Для него собрали брошенные противником несколько немецких, около трех десятков венгерских и румынских понтонов. Вдобавок к ним приспособили поплавки от землеройного судна. Но сборка этого моста оказалась делом очень сложным. Благо что по вызову начинжа фронта в помощь Корневу прибыл специалист из научно-исследовательского института из-под Москвы.
Вскоре произошли большие перемены. Захваченный гвардейцами бородаевский плацдарм соединился с плацдармами соседних армий, и войска далеко, местами до сотни километров, ушли на запад. Пришла пора писать наградные листы на отличившихся при форсировании и удержании плацдарма. Семь особо отличившихся понтонеров Корнев представил к орденам Ленина. В том числе к этой награде были представлены мотористы катеров сержант Гурский и старший лейтенант Крашенинников, собравший первый на Днепре паром и сделавший с ним первый рейс.
В один из осенних слякотных дней генерал Пляскин вызвал Корнева в штаб армии, перебравшийся на правый берег.