— Простите, — обратилась она к Уэйну, стараясь выглядеть не более чем беспристрастным посредником, — ребята в передвижной станции спрашивают, когда примерно мы рассчитываем выйти в эфир. Они просто хотят, чтобы все прошло наилучшим образом. Боятся потерять аудиторию, которую удалось собрать.
Уэйн посмотрел на Брюса и принял решение.
— Ты хочешь дебатов, Брюс? Что ж, пусть будут дебаты.
— И ты позволишь Фарре и Велвет уйти после эфира? И разрешишь врачу осмотреть Брук?
— Ну, может быть. Я никогда не знаю, что сделаю в следующий момент, Брюс. Такая у меня работа — я же маньяк-убийца.
Кирстен наконец заговорила в микрофон:
— Мы начинаем. — Она посмотрела на Уэйна. — Мистер Хадсон, они готовы выйти в эфир. — Ей отчаянно хотелось выбраться из этого дома и надеть свою одежду.
— Ты готова, Скаут? — спросил Уэйн. — Готова стать звездой?
Скаут вдруг осознала всю грандиозность предстоящего события. А ведь она не позаботилась ни о прическе, ни о макияже, ни о наряде…
— О, боже, Уэйн! Я выгляжу просто ужасно. Могут они прислать кого-нибудь, чтобы меня загримировали?
— Ты выглядишь потрясающе, крошка. Брук тебе сделала отличную прическу. Брюс, ты готов?
— Да, Уэйн.
— Мы можем выходить в эфир? — спросила Кирстен.
Уэйн дал ей разрешение, и Билл включил камеру.
— Мотор, — сказал Билл.
Кирстен щелкнула выключателем. В передвижной телестанции ожили сразу десять экранов, и наконец свершилось то, чего так долго ждали.
Глава тридцать шестая
— О, господи! — присвистнули продюсеры и копы при виде сценки, поставленной Уэйном.
— Приготовиться к эфиру! — крикнул Брэд Мюррей, в пылу событий забыв о том, что по этикету должен передавать свои приказы через продюсера.
Во дворе особняка десятки залакированных телеведущих сообщали своей аудитории о предстоящем развитии событий.
— Трансляция из дома Брюса Деламитри должна начаться с минуты на минуту. Насколько нам известно, планируется совместное заявление в прямом эфире режиссера-мультимиллионера и преступника, захватившего его в плен, — массового убийцы Уэйна Хадсона.
Телеведущие в студиях поспешили еще раз объяснить ситуацию:
— Рейтинги составляются на основе представительной выборки населения страны. Телевизоры участвующих в выборке граждан подсоединены к центральному монитору. Монитор немедленно выдает информацию о том, какие каналы смотрят телезрители, и к Уэйну Хадсону эта информация будет поступать буквально поминутно.
— Мы знаем! — все, как один, воскликнули американские зрители. — Вы говорили это тысячу раз. Давайте эфир!
В осажденном доме Кирстен сообщила Уэйну о том, что в передвижной станции получили изображение.
— Мы можем выйти в эфир в любой момент.
— Ну что ж, поехали, — сказал Уэйн.
— Поехали, — выдохнул директор новостей «Эн-би-си».
— Да, поехали, — согласились с ним его соперники с других каналов.
— Будьте наготове, ребята, на случай, если нам придется вмешаться! — крикнул начальник полиции старшему офицеру, желая напомнить репортерам, что это дело касается не только телевизионщиков.
— Мы в эфире! — заорал продюсер в ухо Кирстен.
— Мы в эфире, мистер Хадсон, — спокойно сообщила Кирстен, — в прямом эфире по всей стране.
Это казалось почти невероятным. Уэйн схватил пульт дистанционного управления и включил телевизор. Все пятеро были на экране — и в точности как он срежиссировал. Уэйн пощелкал по каналам. Они были везде. Скаут вскрикнула от смущения и спрятала лицо в ладонях. Уэйн выключил звук, но оставил изображение: он не собирался рисковать.
— Ладно, Брюс, — заговорил Уэйн, стараясь выглядеть спокойным и собранным, — ты профессионал. Не объяснишь ли ты нашим зрителям, что у нас тут происходит?
С трудом осознавая происходящее, Брюс обратился к камере Билла.
— Э-э… Здравствуйте, друзья… Простите, что прерываем вашу обычную утреннюю программу, но думаю, вам уже известно, по какой причине. Я Брюс Деламитри, кинорежиссер. Пристегнуты к лампе Фарра, моя жена, и Велвет, наша дочь. Раненая женщина на полу справа — Брук Дэниелс, модель…
Брук, чье состояние стабилизировалось благодаря помощи Велвет, в знак протеста кашлянула.
— …Простите, Брук Дэниелс, актриса. В любом случае все мы заложники Уэйна Хадсона и его напарницы Скаут, которые сидят рядом со мной.
— Привет, — сказал Уэйн с напускным безразличием.