Уэйн посмотрел на Брюса и принял решение.
– Ты хочешь дебатов, Брюс? Что ж, пусть будут дебаты.
– И ты позволишь Фарре и Велвет уйти после эфира? И разрешишь врачу осмотреть Брук?
– Ну, может быть. Я никогда не знаю, что сделаю в следующий момент, Брюс. Такая у меня работа – я же маньяк-убийца.
Кирстен наконец заговорила в микрофон:
– Мы начинаем. – Она посмотрела на Уэйна. – Мистер Хадсон, они готовы выйти в эфир. – Ей отчаянно хотелось выбраться из этого дома и надеть свою одежду.
– Ты готова, Скаут? – спросил Уэйн. – Готова стать звездой?
Скаут вдруг осознала всю грандиозность предстоящего события. А ведь она не позаботилась ни о прическе, ни о макияже, ни о наряде…
– О, боже, Уэйн! Я выгляжу просто ужасно. Могут они прислать кого-нибудь, чтобы меня загримировали?
– Ты выглядишь потрясающе, крошка. Брук тебе сделала отличную прическу. Брюс, ты готов?
– Да, Уэйн.
– Мы можем выходить в эфир? – спросила Кирстен.
Уэйн дал ей разрешение, и Билл включил камеру.
– Мотор, – сказал Билл.
Кирстен щелкнула выключателем. В передвижной телестанции ожили сразу десять экранов, и наконец свершилось то, чего так долго ждали.
Глава тридцать шестая
– О, господи! – присвистнули продюсеры и копы при виде сценки, поставленной Уэйном.
– Приготовиться к эфиру! – крикнул Брэд Мюррей, в пылу событий забыв о том, что по этикету должен передавать свои приказы через продюсера.
Во дворе особняка десятки залакированных телеведущих сообщали своей аудитории о предстоящем развитии событий.
– Трансляция из дома Брюса Деламитри должна начаться с минуты на минуту. Насколько нам известно, планируется совместное заявление в прямом эфире режиссера-мультимиллионера и преступника, захватившего его в плен, – массового убийцы Уэйна Хадсона.
Телеведущие в студиях поспешили еще раз объяснить ситуацию:
– Рейтинги составляются на основе представительной выборки населения страны. Телевизоры участвующих в выборке граждан подсоединены к центральному монитору. Монитор немедленно выдает информацию о том, какие каналы смотрят телезрители, и к Уэйну Хадсону эта информация будет поступать буквально поминутно.
– Мы знаем! – все, как один, воскликнули американские зрители. – Вы говорили это тысячу раз. Давайте эфир!
В осажденном доме Кирстен сообщила Уэйну о том, что в передвижной станции получили изображение.
– Мы можем выйти в эфир в любой момент.
– Ну что ж, поехали, – сказал Уэйн.
– Поехали, – выдохнул директор новостей «Эн-би-си».
– Да, поехали, – согласились с ним его соперники с других каналов.
– Будьте наготове, ребята, на случай, если нам придется вмешаться! – крикнул начальник полиции старшему офицеру, желая напомнить репортерам, что это дело касается не только телевизионщиков.
– Мы в эфире! – заорал продюсер в ухо Кирстен.
– Мы в эфире, мистер Хадсон, – спокойно сообщила Кирстен, – в прямом эфире по всей стране.
Это казалось почти невероятным. Уэйн схватил пульт дистанционного управления и включил телевизор. Все пятеро были на экране – и в точности как он срежиссировал. Уэйн пощелкал по каналам. Они были везде. Скаут вскрикнула от смущения и спрятала лицо в ладонях. Уэйн выключил звук, но оставил изображение: он не собирался рисковать.
– Ладно, Брюс, – заговорил Уэйн, стараясь выглядеть спокойным и собранным, – ты профессионал. Не объяснишь ли ты нашим зрителям, что у нас тут происходит?
С трудом осознавая происходящее, Брюс обратился к камере Билла.
– Э-э… Здравствуйте, друзья… Простите, что прерываем вашу обычную утреннюю программу, но думаю, вам уже известно, по какой причине. Я Брюс Деламитри, кинорежиссер. Пристегнуты к лампе Фарра, моя жена, и Велвет, наша дочь. Раненая женщина на полу справа – Брук Дэниелс, модель…
Брук, чье состояние стабилизировалось благодаря помощи Велвет, в знак протеста кашлянула.
– …Простите, Брук Дэниелс, актриса. В любом случае все мы заложники Уэйна Хадсона и его напарницы Скаут, которые сидят рядом со мной.
– Привет, – сказал Уэйн с напускным безразличием.
– Привет, Америка, – пробормотала Скаут, не открывая лица.
– Ну вот, все представлены. Теперь приступим к делу.
Как ни странно, Брюсу это начинало нравиться. Это был его шанс, упущенный на церемонии. Шанс бросить вызов цензорам и реакционерам. И какой шанс! Вступить в противоборство с двумя вооруженными злодеями и заставить их признать свою вину. Брюс весь светился от радостного нетерпения. Это будет поворотный момент в истории американского общества, и Брюс станет его предвестником. Он должен сосредоточиться и проявить максимальную осторожность. Сегодня не должно быть никаких «пылающих ног».
– В моих фильмах актеры и их дублеры играют убийц, – начал он. – Уэйн и Скаут – настоящие убийцы. Сегодня они отрезали голову моему охраннику, застрелили в этой самой комнате моего агента, Карла Безнера, – его труп лежит в кухне. Они также серьезно ранили мисс Дэниелс. Ну и конечно, они известны всем как Магазинные Убийцы и за последние несколько недель убили многих других ни в чем не повинных людей. Я правильно рассказываю, Уэйн?
Уэйн на секунду задумался.
– Ну, Брюс, моя дорогая мамаша воспитала меня в христианской вере, и я знаю, что ни в чем не повинных среди нас нет. Даже младенцы рождаются с первородным грехом на душе, доставшимся им по наследству от Адама.
– И поэтому вы убиваете людей? Потому что они грешники? – спросил Брюс с чувством огромного интеллектуального превосходства.
– Сказать по правде, я не знаю, зачем убиваю. Отчасти потому, что это так просто.
– Ну, как бы там ни было, я думаю, по крайней мере, никто не станет спорить с тем, что у Уэйна и Скаут вошло в привычку убивать людей, с которыми они даже не знакомы.
– Так оно и есть, – подтвердил Уэйн.
– Какое же отношение это имеет ко мне? – продолжал Брюс, своей манерой говорить все больше напоминающий школьного учителя. – Уэйн и Скаут ворвались в мой дом и напали на моих друзей, так как, по их мнению, содеянное ими – отчасти моя вина. Они утверждают, что, в некотором роде, мои фильмы «вдохновили» их на преступления. Я, конечно, считаю, что это абсолютно несерьезно…
– Мы никогда не говорили, что вы нас вдохновили, мистер Деламитри. – Скаут отняла ладони от лица. – И не надо нам приписывать того, что мы не говорили…
– Извините, но разве не об этом речь? – ответил Брюс.
– Папочка, не будь таким высокомерным! – закричала Велвет со своей позиции у лампы.
Уэйн обдумал ответ Брюса.
– Нет, Брюс, Скаут права. «Вдохновили» – неподходящее слово. Дело ведь не в том, что мы увидели в твоем фильме какую-нибудь парочку убийц и сказали: «Ты только посмотри! Да это отличная мысль! Вот чем мы с тобой займемся!»
– Значит, мои фильмы вас не вдохновляют? Ну, тогда я ничего не понимаю. Какое же отношение я имею к вашим преступлениям?
Уэйн не мог не почувствовать снисходительность в голосе Брюса.
– Все не так просто, Брюс, – ответил он резко. – Мы не идиоты. Мы не выходим из зала после просмотра «Обыкновенных американцев» и не стреляем в продавца попкорна в вестибюле кинотеатра..
Скаут с детства привили правдолюбие, и просто пропустить это она не могла.
– Ну, вообще-то такое бывало.
– Один раз, – согласился Уэйн. – Один раз – и все. Я смотрел «Обыкновенных американцев», наверное, раз пятьдесят, но только однажды вышел из зала и застрелил продавца попкорна. И фильм тут ни при чем. Все дело было в том, что этот ебаный продавец попкорна отказывался продавать попкорн.
Продюсер в фургоне чуть не родил от ужаса.
– Бога ради! – закричал он в ухо Кирстен. – Скажи ублюдку, чтобы выбирал выражения! Десять тридцать утра, мать вашу!