И ребята побежали со двора. Фифина действительно быстро, будто нюхом чуяла, нашла целые заросли мыльной травы. Сначала они сорвали несколько листьев, чтобы попробовать: потёрли их между ладонями — и вот уже появилась мыльная пена, как от настоящего мыла.
— Эти подойдут, — сказала Фифина. — Наберём столько, сколько унесём!
— Ага, — сказал Попо и яростно приступил к работе.
Фифина тоже от него не отставала. Ещё бы — ведь все это сулило им сладкие леденцы!
Четверть часа спустя мама Анна и ребята были уже снова около речки, где маленькую Пенсью как следует искупали. Мама Анна так натёрла её мыльной травой, что казалось, будто на девочке надето пышное белое платье.
И тут появилась — кто бы вы думали? — конечно, долгожданная продавщица сластей. Её поднос не опустел, хотя видно было, что покупали у неё немало. Мама Анна сдержала своё слово: она вытащила из кармана юбки две монеты и купила две леденцовые палочки: белую — для Фифины, а розовую — для Попо.
— А Пенсье мы не купим, — сказала мама Анна. — Ей ни к чему целая, она вовек её не съест. Да и денег нет… Вы ведь дади́те ей полизать ваши палочки?
— Мням! — сказала Пенсья и потянулась к розовой палочке. — Мням! — сказала она и потянулась к белой.
Глава 4. У моря
Однажды после полудня, когда делать было совершенно нечего, а солнце ярко светило, Попо и Фифина отправились на берег моря. Вернее, на берег океана. Позади их дома почти сразу начинался пологий спуск. Пройдёшь по нему ярдов[1] сто и наткнёшься на огромное дерево. Его корни вылезают из земли, извиваются как змеи, сплетаются в клубки и потом снова уходят в землю. А чуть дальше, у самой кромки воды, громоздятся большие камни.
Если же взглянуть на извилистую линию берега, направо и налево, то увидишь всю бухту Кейп-Гаити, очень похожую на подкову. И ещё увидишь, что почти повсюду прямо из воды выступают зазубренные, острые скалы, а в расселинах растёт миндаль.
Попо и Фифина уселись бок о бок на выступе большой скалы и во все глаза глядели на залив. Вдали стояли на якоре несколько больших пароходов, а возле них сновало множество парусных лодок.
— Какие красивые! Правда? — сказал Попо про лодки.
— Очень, — согласилась Фифина.
— Ой, посмотри вон на те, маленькие! — закричал Попо. — Они только что отплыли от берега. Что это у них вроде хвоста?
— Папа Жан говорил: это кормовые вёсла. Они не хуже, чем па́рные. Только надо уметь грести.
Попо смотрел, не отрываясь, на небольшое судёнышко — размером со средний скиф[2]. Трое полуголых темнокожих мужчин стояли на его корме и лениво размахивали вёслами: туда-сюда, туда-сюда. Как будто собака виляла хвостом. И движение этого хвоста заставляло лодку плыть.
— Смотри, — сказал Попо. — Вон там, ближе к берегу… Они сталкивают лодку в воду.
— Ага, — сказала Фифина. — А ты видишь, что они везут?
На носу лодки сидел мальчишка, наверно, того же возраста, что и Попо. Он был, как и полагается, совсем голый, а локтями обеих рук прижимал к своим тёмным бокам по цыплёнку. Но это были не простые цыплята, это были бойцовые петушки. Из них должны были вырасти петухи, которых учат драться друг с другом на потеху людям.
А ещё в лодке, на самом дне, стояла корзина с плодами манго, и там же лежали связки бананов, а возле одного из кормовых вёсел был привязан зелёный попугай.
Попо вскочил на ноги и замахал руками мальчишке, сидящему в лодке. Когда тот увидел его, Попо закричал что есть силы:
— Эй, скажи, куда ты везёшь петушков?
Мальчишка ухмыльнулся.
— Мы продадим их матросам на пароходе! — заорал он в ответ.
Мужчины, которые выталкивали лодку на более глубокое место, впрыгнули в неё и схватились за кормовые вёсла. И вскоре уже небольшое судёнышко со своим обычным для острова Гаити грузом выходило на сверкающий простор залива.
Попо растянулся на камнях, уткнул подбородок в ладони и глубоко задумался. Он думал о том, на какой лодке вышел сегодня в море папа Жан и где он сейчас плавает, в каком месте. Может быть, он тоже продаёт что-нибудь на тех вон кораблях, что бросили якорь почти у горизонта? Или он где-то ещё дальше — выплыл из гавани, похожей на подкову, в открытый океан и качается сейчас на больших волнах, закинув поглубже свои сети?
Как Попо завидовал в эту минуту своему отцу, как хотел он быть вместе с ним!.. Наступит ведь такой день, когда и у них будет своя лодка, и тогда Попо тоже будет восседать на носу или на корме не хуже того мальчишки с петушками. Вот когда начнётся настоящая жизнь!..