Отогнав последние сомнения, сделала первый шаг по широким ступеням вперед.
— Сейя, дорогая, — окликнул приятный женский голос в неформальной манере сзади.
Передернулась от такого обращения и нехотя оглянулась.
Передо мной стояла женщина с приятным округлым лицом, голубыми глазами, густыми каштановыми волосами, собранными в высокую прическу и красивыми дугами бровей. Длинный в пол белый сарафан с каймою бордовой вязи у подола пузырился от порывов теплого ветра, выставляя на обозрение высокие закрытые сандалии с игриво торчащими последними фалангами пальцев ног. От макушки до кончиков ногтей, которые выглядывают из под юбки, передо мной стоял андрогин — вылитая копия моей родной матери.
— Как я рада тебя видеть, — крепкие, вовсе не утонченно женственные, объятия сомкнулись вокруг моих плеч, сдавливая их. — Как вы с Лемом? Поздравляю с единением!
Мгновение и черты лица приобретают мужскую твердость, подбородок чуть выезжает вперёд, брови становятся темнее и обрастают жесткой вьющейся растительностью, волосы, напротив, укорачиваются. Раз, и передо мной уже стоит мужская версия, очень похожая на моего отца.
— Дядя Дорос, — сумев даже выдавить почти искреннюю улыбку, произнесла я.
Андрогины живут почти вечность, долгий век наш проходит больше, чем одно тысячелетие. Понимая, что за всё нужно платить, Боги лишили нас возможности иметь много детей. Даже ради одного ребенка приходится пройти нешуточные испытания, где цена за ошибку — смерть. Поэтому каково же было удивление, когда у нашей бабушки появились на свет однояйцевые близнецы: Клеистэнес и Изидорос — подарок небес в самом деле! Похожие как две капли воды, они являлись абсолютными противоположностями по характеру. И если в мужских ипостасях эта разница с возрастом перестала сильно ощущаться, то в женских она была колоссальной.
— Ох, любимая племянница, покажи мне Лема, хочу лицезреть, как наш мальчик созрел, — мужчина в сарафане мог бы выглядеть смешно, только не с таким телосложением как у нашего дяди — на нём любая тряпка сидела к месту.
Попыталась скрыть растерянность, понимая, что уж родственники не могут не знать об «ор эйн соф» и скрыть от них отсутствие сознания моего ор пними в голове будет сложнее всего — как-никак, но мы все успели изучить характеры друг друга со времени нашего рождения. А уж если учесть, что тёте с дядей так и не удалось даже пересечь пустоши, опекали они нас знатно.
— Мы пока ещё не научились быстрому обращению, всё-таки первый день, — неловко начала лгать, не умея и даже презирая это дело.
Спустя секунду рядом стояла тётушка Изис, смотря на меня с жалостью и даже заботой.
— Не переживай, не у всех всё получается так легко. Главное никто из вас не…
Она не стала договаривать, но мы обе вздрогнули: я от моральной пощечины, она же от своей несдержанности. Как можно даже предположить о том, что кто-то из её родных племянников станет поддаваться на зов своих половых инстинктов?!
Прикусила губу, заставив себя проглотить рождающуюся грубость.
— Вы что-то хотели? — учтиво, перешла на официальный стиль общения, выдерживая дистанцию между нами.
В вадегинари, официальном языке андрогинов, имеется два стиля произнесения и написания — официальный, используемый с представителями более высокого сословия или же индивидами, занимающими должность выше твоей, и неформальный, практикуемый в кругу семьи и близких друзей. В первом случае к каждому глаголу добавляется окончание «на«, которое совсем не изменяет перевод слова, но выказывает собеседнику должное уважение.
— Сейя? — вопросила тётя, но не дождавшись моей реакции, продолжила: — Что вы знаете о своём наследстве?
Я демонстративно обвела площадь глазами, а также ступени амфитеатра, на которых мы продолжали стоять. Не самый лучший выбор для такой беседы, но Изис будто и не поняла намёка.
— Что вам известно?
Устало вздохнула, поправив прядь волос, норовящую залезть в рот.
— То, что всем известно: мы получили поместье и несколько ценных бумаг, а также кое-какие родительские сбережения.