На улице было душно и нечем дышать, так как воздух всё ещё не успел остыть, хотя дело двигалось к вечеру. Площадь наполнилась повозками и пешеходами, снующими в разные стороны. Шум от колес, нестройный гомон, пыль дороги и запах нагретого камня сумели привести в чувство.
Резко вытянув руку в сторону с отогнутым большим пальцем вверх, сумела поймать извозчика. Сообщив адрес, куда ехать, откинулась на спинку жесткого сидения, обшитого флоком, и прикрыла веки. Обратный путь домой не занял и получаса.
Стоило переступить мне порог, как домашний дух материализовался в воздухе и стал метаться из стороны в сторону, будто заведенный. Проследовав за ним, я оказалась в столовой.
— Письмо? — уточнила у саламандера, видя как эманации стали переливаться. Иногда дух помимо кухонных дел, выполнял мелкие рутинные поручения.
На подносе на тумбочке виднелся желтоватый конверт без имени отправителя. Взяв его в руки, распечатала и внимательно вчиталась в знакомый почерк единственного близкого приятеля, которого я допустила в третий круг доверия. Спину, конечно, не подставлю, но о помощи могу иногда попросить.
«Сейя, нам нужно срочно поговорить. Вазис»
Моего хорошего знакомого звали Вазиалис Дусманис, ему недавно исполнилось двести тринадцать лет и он был почетным постоянным членом одной из городских комиций, а также принадлежал к числу главных помощников ведущего магистрата. Ему прогнозировали хорошую карьеру, но в связи с юным возрастом, пока о какой-то более серьезной должности можно было лишь мечтать.
Познакомились мы ещё в мастерской прикладных искусств, я тогда вольно прослушивала курс орнаментальной росписи стен, так как только-только поделила с Лемом обязанности связанные с домом и участком, путем ни одной недели переписки. Тогда я посчитала своим долгом не ударить в грязь лицом и отточить мастерство.
— Метаксис? — высокий андрогин с белыми локонами волос и такими же светлыми бровями удивленно воззрился на меня.
Встреча произошла в длинном пустом коридоре и это панибратское обращение особенно сильно резануло по ушам.
— Простите? — возмущенно оторвала взгляд от большой сумки, в которую пыталась поместить свои чертежи. — Знакомы?!
Он был скуп на эмоции и чувства, а ещё выделялся среди остальных бледной тонкой кожей и ростом с голема. А эта несвойственная более широкоплечим и массивным от природы андрогинам худоба совсем не вписывалась в представление о классической внешности.
— Нет, но ты похожа на мать, — Вазис заведомо растоптал границы вежливого обращения, перейдя на дружеский тон, а я просто опешила от наглости.
Не люблю общаться с кем-то, открывать душу настежь, делиться переживаниями, а в ответ ждать удара. Мне было комфортно в своей скорлупе, но случай решил, что помимо Лема необходимо разнообразить собственный круг общения. Так я обзавелась странным знакомым, который волен объявляться и исчезать ровно когда ему вздумается.
Хмыкнула своим мыслям и спрятала листок. Зная этого андрогина, можно не беспокоится, он найдёт время для наших переговоров и без моей помощи.
Поднялась в кабинет, где стоял фамильный сундук для хранения ценных бумаг, полностью выполненный из металла. Отперла тяжелую крышку и потянулась к самому дну. Ключ я замотала в черный тканевый мешок, чтобы сильно на глаза не попадался, и положила в самый дальний угол, сверху привалив кипой документов. Петли не скрипнули даже когда с силой закрыла тайник, видимо недавно смазывались.
На улице только-только село солнце и сгустились облака. Ветер понизил свою температуру и прибавил кипучести, отчего ветка стала интенсивней колотиться в оконное стекло.
Забравшись с ногами на кровать, в задумчивости прикусила чернильное перо. Написать ор пними хотелось многое, но мы старались умещать свои послания в пару предложений, поэтому через минуту на белом листке каллиграфическим почерком красовалось лишь короткая эпистола.
Глава 2. Консеквенция аддикции
ЛЕМ