— Не знаю, — ответил на заданный вопрос, — но мне бы не хотелось уходить.
Пусть у ор пними даже не возникнет мысли, что я могу покинуть ее по своей воле. Даже недомолвки с таинственным ключом были мной забыты, как несущественные. Все после, а сейчас можно просто молча вглядываться в родное лицо и запоминать каждую черточку, такую знакомую и чужую одновременно. Тут Сейя внезапно заволновалась и, быстро отстранившись, бросилась к сумкам. Что же ей могло понадобиться в такой момент? Именно тогда, когда я уже собирался озвучить этот вопрос, на поляну рядом с нами выпрыгнула большая черная пантера с искрящимися холодными зелеными глазами, и, оскалив пасть, животное припало на крупные передние лапы, глухо зарычав.
— В чем дело, Аволанс? — неужели ор пними знала, кто перед нами?
Бросив быстрый взгляд на нее, а после на хищника, неуловимым движением встал между ними. Не важно, кто это и что здесь святое место — опасность есть всегда, и моя обязанность – защищать Сейю. Вдруг почувствовал грубое ментальное вторжение: какой-то поток сбивчивых образов, эмоций, которые говорили, даже кричали о неправильности происходящего. Сперва подумал, что это ор пними и мы наконец-то можем слышать друг друга, но после догадка рассыпалась в пух и прах: в этой мешанине было слишком много животного, звериного, как будто изъяснялся не андрогин, а кто-то другой. Например, пантера. Неужели он – мне почему-то казалось, что эта особь мужского пола, да и Сейя назвала его «Аволанс» – был заточенным духом этих мест? Хранителем? Аволанс... Имя перекатывалось на языке, отдаваясь смутным звоночком в памяти, но у меня все никак не получалось ухватить сбивчивый образ за хвост.
Спустя несколько секунд смог разобраться в передаваемых мыслях. Оказывается, злость хищника была лишь способом прикрыть страх от случившегося на вершине, от разделившегося андрогина.
— Я не понимаю, — вдруг раздалось слева от меня.
Стремительно повернулся и увидел, как задрожали руки у Сейи, а в глазах отразился страх. Не найдя что сказать, постарался вложить в ответный взгляд поддержку и собственное непонимание ситуации. А потом, спустя секунду, сознание пронзило острой иглой еще одной чужой мысли, которая кратко сводилась к тому, что не просто андрогин не мог разделиться, а андрогин, являющийся хранителем Аскен Пет. Неужели это место действительно существует? Получается, андрогины на самом деле могли попасть в Элизиум с Гейенаре и обратно? Подобная мысль казалась кощунственной и невероятной одновременно, но по всему выходило, что так оно и было. Невообразимо.
Догадка моментально вспыхнула в голове: а что если ключ как-то связан с мифической лестницей? Не смог скрыть осуждающего взгляда, обращенного на ор пними. Как она могла скрыть что-то подобное? От меня — от своей единственной половины, одобренной самими Богами! Неужели она могла мне не доверять? Осознание такой простой истины непременно отразится болью во взгляде, поэтому поспешил перевести его куда угодно, только не на Сейю. Не хотелось, чтобы такой неожиданный момент единения был омрачен взаимным страданием, только не сейчас, когда происходящие и так выходило за рамки возможного.
Утонув в пучине своих мыслей, не сразу заметил, как ор пними беспомощно сделала шаг ко мне, а после, видимо, не дождавшись или же не увидев реакции на свое приближение, взяла меня за руку. Аккуратные пальцы сжали кисть в просящем жесте:
— Мне страшно, — произнес такой уже родной голос.
— Не бойся, я с тобой. Помни: всегда рядом, — и сжал ладонь в ответном успокаивающем жесте.
Почему-то показалось жизненно необходимым напомнить Сейе о своем постоянном присутствии в ее жизни, мыслях. Незримый, я все равно всегда был рядом с ней и никогда бы не оставил, тем более перед лицом такой пугающей своей непонятностью ситуации.
Спустя несколько секунд пантера выпрямилась, мышцы изящной волной перекатились под иссиня-черной шерстью, когда животное отступило на несколько шагов назад, то ли приказывая, то ли прося нас двинуться дальше, к храму. Двенадцать мраморных ступеней с кое-где отвалившимися кусками вели к мечте, причем буквально. Странно осознавать, что мы оказались здесь не чтобы попросить Богов о чуде рождения, а чтобы узнать причину, по которой они отняли у нас свой величайший дар — единение. Рука об руку с ор пними двинулись к ступеням, но лестница была довольно узкой для двоих, и я пропустил Сейю вперед: если она вдруг оступится, то тут же смогу поддержать. Кроме того, мне хотелось защитить свою женскую ипостась от оставленного позади хищника, ведь до сих пор оставалось загадкой, кто он и что здесь делает.
Пока мы медленно поднимались вверх, я все больше убеждался в необычности произошедшего: начиная от несостоявшегося «ор эйн соф» и до физического разделения здесь, на горе. Сможем ли мы стать единым после или так навсегда и останемся позорными половинками одного целого, которые могут коснуться друг друга, но не могут быть частью чего-то большего? Как такое вообще возможно? Жить без единственной родственной души, без ощущения ее постоянного присутствия в своих мыслях, без возможности разделить на двоих и боль, и счастье, и страдание, и радость? Без острой жизненной необходимости всегда быть рядом, всегда оставаться едиными и неделимыми? Это не только позор, это непреодолимое страдание, которое болью отдавалось во всем моем существе при одной только мысли о подобном исходе. Нет! Я не смогу так жить! Если придется, то готов вымаливать у Богов прощение за какой бы то ни был проступок, хоть на коленях, хоть смиренно опустившись на четвереньки и касаясь лбом мраморного пола, только бы они даровали нам жизненно необходимую возможность полного и безграничного единения душ.
Полностью погрузившись в свои мысли, не заметил, как идущая впереди ор пними оступилась на самом верху и начала падать, поэтому вместо того, чтобы неловко поймать ее, уверенно и мягко подтолкнул ладонью в спину, даря утерянное равновесие. Жаль только, духовная стабильность не могла вернуться от такого простого жеста.
И вот подъем наконец завершен. В лучах заходящего солнца, сверкая своими колоннами, перед нами возвысился храм богини Гейи. Оглядевшись, заметил часы, несколько деревьев, а откуда-то издалека раздавалось журчание скрытого от глаз водопада.