— Сейлем, рожденный под созвездием сизокрылого дракона в год покровительства Сефланса, — спокойно произнесла Гейя.
Я не знал, нужно ли просто кивнуть или что-то ответить, поэтому, спустя несколько секунд, уже открыл рот, чтобы подтвердить нашу личность, когда Богиня повелительно подняла ладонь, призывая к молчанию.
— Говорить будет рожденный первым.
Я кивнул и мимолетом бросил взгляд на ор пними, которая облегченно выдохнула, но тут же поспешила ободряюще сжать мою ладонь. Богиня тем временем чуть повела в воздухе рукой и, прорываясь сквозь мраморный пол храма, толстые ветки сплелись в некое подобие стула с высокой спинкой и массивными подлокотниками, на который величественно опустилась Гейя. Эйта же занял тяжелое светлое кресло, появившиеся из воздуха, рядом со стулом, по его небрежному щелчку пальцами.
— Так как этот андрогин был рожден в год, которому покровительствуешь ты, то говори, — обратился Бог подземного царства к оставшемуся стоять Сефлансу.
Сделав несколько стремительных шагов вперед, тот взял слово:
— Мне стыдно признавать, что мой протекторат может распространяться на столь невежественного и импульсивного андрогинна, как Сейлем, — с горечью начал наш покровитель. Его серые глаза пронзали насквозь. – Как мог ты отправиться в священное паломничество, не пройдя обряд инициации, чтобы своим незавершенным видом осквернить этот величественный храм? Какое право имел врать на этом пути окружающим, даже собственной семье? – взгляд разгневанного божества перебегал с меня на Сейю и обратно. – Как ты посмела утаить от своей ор пними секрет Аскен Пет? – обличающее произнес Сефланс, смерив взглядом мою женскую ипостась. – Как ты мог позволить недоверию смертельным ядом заползти в твои мысли, тем самым оскверняя саму идею «ор эйн соф»? — теперь поток его злости снова обрушился на меня. — Может быть вам вовсе и не нужно становиться единым целым? Ведь именно на это указывает ваше нынешнее состояние!
Последние слова эхом отразились от стен храма и будто ввинтились в самую душу. Каждой фразой Сефланс бил, словно самым хлестким кнутом, и все, что он говорил, сжигающей болью растекалось по венам. Мы оба были непростительно виноваты: я в том, что смог даже допустить мысль о недоверии, а Сейя в том, что позволила себе промолчать о чем-то столь важном, как секрет Аскен Пет. Прежде, чем успел предаться всем уничижительным мыслям, что бродили в голове, сознание пронзило понимание последнего вопроса.
— Нет, — выкрикнул поспешно. – Наше желание объединиться велико и всеобъемлюще, мы…
— Можешь ли ты говорить и за свою ор пними, теперь, когда узнал о секрете, который она сознательно утаила? – холодно спросил Эйта, чуть склонившись в своем кресле вперед.
Я не посмел оглянуться на Сейю, так как боялся показать этим свое неверие в нее.
— Могу, — произнес спокойно, так как внезапное осознание того, что это была правда, поразительным образом освободило от мучительного волнения. – Мы, как прежде, едины в своих сокровенных желаниях, хоть и разделены теперь физически.
Бог подземного царства продолжал буравить меня пристальным взглядом своих черных глаз, как будто ожидал уличить в лживости или чем-то подобном. Но я спокойно встретил его взгляд, даже позволив себе сделать небольшой шаг ближе к Сейе, чтобы мы стояли еще теснее, плечом к плечу. Этот порыв, казалось, убедил Эйту, и он позволил себе откинуться в кресле и перевести взгляд на нашего замолчавшего покровителя.
— Почему же «ор эйн соф» не состоялся? – решился наконец спросить, когда молчание затянулось.
Боги переглянулись, и когда уже начало казаться, что никто из них не ответит на этот волнительный вопрос, Гейя мягко произнесла:
— Из-за твоего происхождения, – и, видя наше непонимание, продолжила. — Много веков назад род Метаксис был избран хранителем ключа от Аскен Пет за свои былые заслуги и за сердца, что несмотря на все жизненные невзгоды и потери оставались удивительно чистыми и справедливыми. Тебе вряд ли известно, что имя, данное при рождении, носил великий предок, который не знаменит среди обычных жителей Гейенара, но его деяния не могли оставить равнодушными Богов. Этот андрогин потратил свою жизнь на путешествия по бескрайним просторам планеты, чтобы помочь нуждающимся в защите, жилье и простой поддержке. А когда уже больше не мог передвигаться и сражаться с напастями, как в молодости, то основал на севере материка в самых суровых климатических условиях город Амертон, в котором могли найти приют оказавшиеся в трудной жизненной ситуации андрогины. Сердце Сейлема было чисто несмотря на все лишения и испытания, выпавшие на его долю, до самой смерти, которую он принял с великим достоинством и смирением. Дитя этого андрогина продолжило благородное дело родителя – оказание помощи всем нуждающимся, и только много-много поколений спустя Метаксис вернулись в Мирт. Но и там сердца андрогинов из этого рода не зачерствели. Они были по-прежнему открыты всем и каждому. Лишь ты один впитал отрицаемую предками жестокость, позволив себе огрубеть и начать совершать один неверный шаг за другим.
Идея всепрощения и непомерной благодарности по отношению к целому обществу и в отдельности каждому андрогину и правда пропагандировалась нашими родителями. Они пытались искоренить мою склонность к импульсивным поступкам, и, как следствие их, насилию. Отец часто говорил, что великое достоинство и сила содержатся не только в том, чтобы обуздать свой порыв ввязаться в драку или жестоко наказать раба, но и в том, чтобы не допустить мысли о подобном зародиться в голове. Я никогда не смел рассказать об этом порочащем дефекте, как мне начало казаться впоследствии, Сейе, но родители видели меня и эти снедающие душу метания насквозь.