— Так позвольте узнать: на каком основании вы утверждали, что мы не сможем вас наказать?
— Когда, сэр?
— Тут я задаю вопросы. А вы извольте отвечать.
— Слушаюсь, сэр. Мне…
— Или, по-вашему, вас вызвали сюда, чтоб вы задавали вопросы, а я отвечал?
— Никак нет, сэр. Мне…
— Так зачем вас сюда вызвали?
— Отвечать на вопросы.
— Именно, умник! — опять зарычал полковник. — Вот и отвечайте, да отвечайте порасторопней, чтоб я не размозжил, так ее перетак, вашу треклятую башку! На каком основании, грамотейское отродье, вы утверждали, умник вонючий, что мы не сможем вас наказать?
— Мне никогда…
— А погромче можно? Я ничего не слышу.
— Слушаюсь, сэр. Мне…
— А погромче можно? Он ничего не слышит.
— Слушаюсь, мэр. Мне…
— Меткаф!
— Слушаю, сэр.
— Вам было сказано помалкивать?
— Так точно, сэр.
— Вот и помалкивайте, когда вам сказано помалкивать. Ясно? Так можно погромче? Я ничего не слышу.
— Слушаюсь, сэр. Мне…
— Меткаф, это ваша нога? На которую я наступил?
— Никак нет, сэр. Это, наверно, лейтенанта Шайскопфа.
— Это вовсе не моя нога, — сказал лейтенант Шайскопф.
— Стало быть, все же моя, — решил майор Меткаф.
— Так уберите ее.
— Слушаюсь, сэр. Только сначала вам придется убрать свою. А то она стоит на моей.
— Вы предлагаете мне убрать ногу?
— Что вы, сэр! Никак нет, сэр!
— Тогда убирайте вашу и помалкивайте. Чтоб никакой мне тут околесины. Ясно? Так можно погромче? Я ничего не слышу.
— Слушаюсь, сэр. Мне никогда не приходило в голову утверждать, что вы не сможете меня наказать.
— Это про что же вы толкуете?
— Я просто отвечаю, сэр. Отвечаю на ваш вопрос.
— Что еще за вопрос?
— «Так на каком основании, грамотейское отродье, вы утверждали, умник вонючий, что мы не сможем вас наказать?» — прочитал свою запись капрал, который умел стенографировать.
— Ну ладно, — сказал полковник. — Так на каком таком растреклятом основании?
— У меня не было таких оснований, сэр.
— Когда?
— Что «когда», сэр?
— Опять вы задаете вопросы.
— Виноват, сэр. Я просто не понял, сэр.
— Когда у вас не было оснований? Теперь поняли?
— Никак нет, сэр. Не понял.
— Это вы уже говорили. А теперь отвечайте.
— Да как же я отвечу, сэр?
— Опять вопрос.
— Виноват, сэр. У меня никогда не было оснований.
— На что?
— Ни на что, сэр.
— Так-то лучше, мистер Клевинджер, — удовлетворенно сказал полковник. — Даром что это прямая ложь. Не далее как вчера вечером вы шептали в сортире, что мы не сможем вас наказать. Значит, вы считали, что основания-то у вас есть, тем более что этот грязный сукин сын, которого мы не одобряем… этот, как его…
— Йоссариан, — подсказал лейтенант Шайскопф.
— Вот-вот, Йоссариан. Теперь вспомнил… Йоссариан? Это что еще за фамилия такая — Йоссариан?
— Это у него такая фамилия, сэр, — всегда готовый ответить полковнику, пояснил лейтенант Шайскопф.
— Ладно, пусть фамилия. Так на каком основании вы нашептывали Йоссариану, что мы не сможем вас наказать?
— Виноват, сэр, но я же говорил Йоссариану совсем не то. Я говорил, что вы не сможете меня обвинить…
— Может, я, конечно, дурак, — перебил его полковник, — но мне что-то не видно разницы. Конечно же, я полный дурак — потому что не вижу разницы, да и все тут!
— М…
— А вы, значит, растреклятое грамотейское трепло, верно? У вас ведь никто не просит разъяснений, а вам, значит, не терпится. Я сказал, что сказал, а разъяснений у вас не просил. И вы, значит, позорное грамотейское трепло, так?
— Никак нет, сэр.