Колокольчик звякнул.
Вошел Альтшуллер.
— Петр Александрович, здравствуйте!
— Здравствуйте, Исаак Наумович!
Я оказался между двумя Исааками. Впору загадывать желание. Ещё бы добавить Ньютона и Левитана, тогда исполнение будет гарантированно. Почему их? Потому что с обоими знаком. С Ньютоном шапочно, а с Левитаном поближе. Вино пили, шашлык ели, песни пели. Было.
— Здравствуйте, здравствуйте, доктор. Какими судьбами?
— Навещал больного, Никитина. Кстати, о больном. Я бы хотел переговорить с вами.
— Позвольте предложить вам комнатку. Она невелика, но там покойно, и никто ваш не потревожит, — сказал Синани.
И мы согласились.
Комнатка, что была за торговым зальцем, и в самом деле оказалась невеликой. Но стулья были удобные, а более нам ничего и не нужно.
— Итак, Исаак Наумович?
— Я по поводу Никитина. Случая с Никитиным.
— Как он?
— Состояние вполне удовлетворительное. Немного болит голова, порой накатывают головокружение и слабость, но неделя-другая отдыха, и всё пройдёт.
— Я был уверен, что в хороших руках он быстро пойдёт на поправку.
— Но возник… как бы это поточнее выразиться… Мы тут в Ялте одна семья. Более-менее. Не всегда дружная, но все пекутся о городе, как могут. И было бы крайне неприятно, если бы происшествие во «Франции» получило огласку. Поверьте, Ялта город спокойный и безопасный. И никогда прежде такого не случалось, во всяком случае, в гостиницах уровня «Франции». Да и не могло случиться, особенно зимой: ялтинских жуликов здесь знают хорошо и на порог не пускают, а приезжих по зимнему времени мало.
— Но ведь случилось, — я чувствовал, куда клонит Альтшуллер, но играл простака.
— Никто не понимает, как такое могло произойти. Во «Франции» служат люди проверенные, и посторонних никто не видел, да и не пустили бы постороннего дальше вестибюля.
— И?
— И решили, что Никитин просто упал и ударился головой. Подвернул ногу. Случайно.
— Уверен, что нет.
— Но это для публики. Для успокоения нравов. И на этом настаивает сам Никитин.
— Почему?
— Полагаю, он не хочет, чтобы о случившемся узнал отец. Никитин-старший, говорят, человек строгий. Решит, что сын пустился в разгул, связался со скверной компанией, и законопатит в саратовскую губернию.
— Саратовская губерния — хорошая губерния. Одна Волга дорогого стоит.
— Это я образно выразился, Пётр Александрович. Образно.
— А… Я сразу не сообразил. Если больной настаивает на соблюдении тайны, кто я такой, чтобы тайну нарушать? Правда, если полиция…
— Полиция вас беспокоить не станет, это Елена Ивановна берёт на себя.
— Тогда не вижу причин для волнений. За исключением того, что где-то рядом остался неведомый злодей.
— И в самом деле неведомый. У Никитина ничего не пропало. Зачем кому-то бить совершенно незнакомого человека по голове? Кстати, Никитин съезжает. Тут, говорит, ему тревожно.
— И куда же?
— Ко мне. Я держу небольшой пансион. Скромный, но и дешевле, чем здесь. К тому же у Никитина легочный процесс, для этого он в Ялту и приехал.
— Туберкулёз?
— Направивший доктор не уверен. Считает, последствие перенесенного воспаления легких. Понаблюдаю, а там и решу.
— Что ж, Никитину повезло вдвойне. Заполучить сразу и кров, и лучшего доктора. Удача.
— Я слышал, вы покупаете дом?
— Да, я же говорил. Хочется покоя. Доставшийся мне от отца дом я передал сестре, но сейчас, когда она умерла, жить с племянниками? И неудобно, и ни к чему. Петербург не для меня. Ялта веселее. Правда, есть вероятность получить по голове, но в Петербурге зарезать могут, так что и здесь Ялта выигрывает.
— Вы преувеличиваете. Поверьте, за те годы, что я здесь, это был первый случай подобного рода. Нет, бывает в бедных кварталах всякое, но это спор славян между собой, не более. Подерутся, отлежатся, помирятся. А вот чтобы злодейски… Тут более жулики, карманники, а по голове — нет, нет, это нелепость.
— Надеюсь. Потому и думаю о своем доме. Перевезу кое-какие вещички… У меня картин с дюжину будет. Айвазовский, Левитан, Федотов, Тропинин… Увидите, — пообещал я. И улыбнулся мечтательно.
— Тоже наследство?
— Нет, сам покупал. Всё больше по случаю.
О том, что среди купленных по случаю у самих живописцев картин есть и Леонардо, я не сказал. Той картины нет в каталогах, потому будет картиной неизвестного художника.
И мы вернулись в торговый зал.
— Вот, господа, посмотрите, что пишут, — Синани показал нам свежую газету из тех, что доставил мальпост, пока мы с Альтшуллером вели докторские разговоры.