- Четыре танка, господин фельдмаршал.
- Как получилось, что при таких потерях и слабом сопротивлении противника вы не добились серьезных успехов? Я полагаю, вам известно, что пехота, просочившаяся в Тилли, не смогла закрепится в городе именно из-за отсутствия танковой поддержки?
Монтгомери выглядит совсем не по военному. Hа герое Эль-Аламейна вельветовые брюки и свитер с вырезами на плечах, чтобы видны были фельдмаршальские погоны.
Он кажется самым невоенным человеком среди собравшихся в штабном автофургоне.
Адъютант распахивает окно. Сигаретный дым развеивается. Становится слышнее гул моторов. За окном из-за холма поднимается столб пыли, поднятой идущими в направлении Канна моторизованными колоннами. Гул пролетающих самолетов.
Один из телефонов на столе звенит. Адъютант берет трубку и хватает карандаш.
Фельдмаршал Монтгомери тем временем без особого доверия выслушивает малоправдоподобные, очень похожие на оправдания, объяснения командира 7-й танковой дивизии.
- Вам выпадает случай проявить себя лучше, - говорит он наконец. Карандаш скользит по карте, упершись в несколько пятнышек с надписью "Виллер-Бокаж". - Здесь, между Комоном и Бокажем, в обороне немцев наметился разрыв. Завтра, к утру, вы должны будете сосредоточить свои части за позициями 30-го корпуса. Вы обойдете Кан с запада. Мы возьмем город в клещи, из которых дивизиям противника, особенно учебной танковой, будет довольно нелегко выбраться. Более того, со взятием Кана Роммель потеряет соприкосновение с 15-й армией, и сможет сомкнуть фронт только ценой продолжительного отступления.
Очень хорошо видно, что Виллер-Бокаж находится на скрещении трех дорог. Одна из них идет к Кану, подступы к которому уже щедро политы кровью упрямых канадских пехотинцев и фанатичных юнцов дивизий СС. Вторую обрезает край карты, она тянется вглубь Франции, к Парижу, а третья, параллельная побережью, пересекая линию разделения союзных армий, соединяет Виллер-Бокаж с Комоном, на окраине которого отделение ефрейтора Шинкнера слушает сейчас стоны раненных.
Генерал Эрскин неуверенно молчит. Hеожиданная помощь ему приходит со стороны одного из штабных офицеров:
- Господин фельдмаршал, есть сведения, что эту брешь прикрывают танки, из числа тех, которые не уничтожила на дорогах авиация.
Во взгляде Монтгомери убийственная ирония:
- Вы полагаете, несколько разрозненных немецких танков смогут задержать нашу бронетанковую дивизию?
- Полагаю что нет, господин фельдмаршал.
Адъютант кладет перед Монтгомери листок радиограммы:
- Это от американцев, сэр.
Подслеповато щурясь, тот подносит ее к глазам.
- У янки все время трудности, - объявляет он во всеуслышанье. - Они не могут взять Шербур, который удерживают тыловики и технический персонал флота.
Радируйте Бредли, - произносит он затем, - "Мы начинаем операцию по овладению Каном. Кан фактически является ключом к Шербуру..." Итак, Эрскин, надеюсь, что вам выпал удачный случай оправдать занимаемую вами должность. Парировать удар немцам будет нечем. Их танковые резервы давно растянуты на прикрытие брешей и завязли в боях.
В милях сорока от них Бредли читает радиограмму вслух, под аккомпанемент далеких взрывов. Это работает авиация союзников, превращая в руины порт Шербур.
Прочтя, он поднимает глаза на Коллинза, командующего 1-й армией. В них ирония, выражение, не в первый раз возникающее у него в процессе сотрудничества с британскими союзниками. Hе столь философски настроенный Коллинз взрывается:
- Черт возьми, Бред, тогда радируй старику Монти, пускай он высылает нам этот ключ!
В штабном фургоне Монтгомери тем временем подводит итог совещанию:
- От исхода этой операции будет зависеть исход войны. Итак, завтра мы возьмем Кан в клещи и вырвемся на оперативный простор. Если, конечно, добавляет он, - провидению не будет угодно внести свои решающие поправки.
- Господин премьер-министр, палата общин желает знать, действительно ли танки, которыми оснащены наши войска в Hормандии, не уступают немецким "тиграм" и "пантерам" по броне и вооружению?
Вопрос звучит с заднего ряда обтянутых зеленой кожей скамей. Сигара в бульдожьих губах Черчилля перемещается из одного угла рта в другой. В тот самый час, когда отступившее в Комон отделение ефрейтора Шинкнера ведет бой за освещенные пожарами улицы, когда оставшийся один Монтгомери задумчиво глядит на заманчиво берущие Кан в кольцо карандашные стрелы, когда экипаж одинокого немецкого танка, замаскированного на окраине Виллер-Бокажа, неторопливо переговариваясь, изучает в бинокль местность...