– Жена прапорщика Косарчука влюбилась в другого прапорщика, Соловьева, – вспоминала Тоня, – бегала к нему. Жена Соловьева пожаловалась в женсовет, обоим любовникам дали взбучку. Галя Косарчук с горя и большого ума решила наложить на себя руки. А у нее пацаненку тогда было шесть лет! И муж, Федя Косарчук, ведь не обижал ее, любил… Так вот. Стою я, значит, на кухне у плиты, котлеты жарю. Вваливается замполит – идем скорее, там Галка вешаться удумала! Прибегаем мы к Косарчукам, а Галину из петли уже вытащили, на диван посадили, она сидит, в одну точку смотрит как неживая. Я села рядом, давай ей слова какие-то шептать, по плечу гладить… Смотрю, она оттаивать вроде начала. Мужу ее, Федьке, говорю – тащи бутылку и картошки, что ли, свари… Сели за стол, выпили, закусили. Я ей ласково так: «С чего ты взяла, что у вас с Соловьевым серьезно? У тебя муж хороший, ребенок, сегодня вы с Соловьевыми вместе служите, а завтра разъедетесь, вас пошлют на юг, их на север, вот и вся любовь. А развод – это две семьи ломать, в обеих дети, у Соловьевых, вон, двое». Ну и все такое… До развода не дошло, Косарчуки прослужили еще два года и перевелись в другой гарнизон – за месяц до твоего приезда. Мы их проводили, тепло так прощались… Одно плохо.
– Что? – встрепенулась заслушавшаяся Маруся.
– Котлеты у меня тогда сгорели-таки! – улыбнулась Тоня.
– Здорова ты, Антонина, другим советы давать, это у тебя хорошо получается, – съехидничала Маруся. – Вот и вся любовь! – передразнила она подругу. – А сама?
Тоня в ответ только со вздохом развела руками. «Любовь зла – полюбишь и козла», – об этом она знала не понаслышке, но, как обычно в таких случаях, ничего не могла с собой поделать…
Репетиция танцевального ансамбля была в самом разгаре, когда одна из танцовщиц, выполняя замысловатый пируэт, вдруг споткнулась, чертыхнулась, сбросила туфлю, схватила ее и поковыляла к Артемьеву, который сидел в первом ряду зрительного зала и с явным удовольствием наблюдал за кружащимися на сцене девушками.
– Юра, это что такое?! – Она потрясла туфлей перед носом начальника Дома офицеров, тот инстинктивно отшатнулся. – Дырка протерлась, еще и ремешок оторвался! Разве в этом можно танцевать?!
– А лучше в кирзовых сапогах? – отодвигаясь от болтающейся перед ним дырявой обувки подальше, вопросом на вопрос ответил Артемьев. – У них, по крайней мере, ремешков нет… Люба, имей совесть, мы же недавно получили новые костюмы и туфли! Срок эксплуатации еще не прошел! Как я их списывать буду? Я же не могу комиссии объяснить, что туфли на вас горят!
– Для танцев нужна специальная обувь! – заявила Люба. Другие участники ансамбля загудели, выражая согласие с ораторшей. – Спе-ци-аль-на-я! У нас выступление скоро! В чем нам выступать, в этих лаптях? Может, еще портянками ноги обмотаем?!
– Партия прикажет, выступим и в портянках, – хохотнул Артемьев и на всякий случай оглянулся, нет ли поблизости замполита Белянчикова, которому могло не понравиться столь вольное толкование руководящей и направляющей роли партии. Замполита поблизости не обнаружилось. – Критикуешь – предлагай, предлагаешь – делай, делаешь – отвечай. У тебя есть конкретные предложения?
– Ну… Надо срочно раздобыть где-то специальные танцевальные туфли, – стушевалась Люба. – В Чкаловске их вряд ли можно купить… А если сшить на заказ? Можем мы себе это позволить?
– Думаю, позволить можем, надеюсь, я смогу объяснить руководству такую статью расхода… А где сшить? Вы думаете, танцевальные туфли так просто можно заказать? Скорее всего в Калининград надо ехать, я что, весь ансамбль на примерку туда возить буду? Кто ж нам такое разрешит?
– Я знаю здесь приличную сапожную мастерскую, где не только ремонтируют обувь, но и шьют на заказ, – вмешалась Маруся. – Могу спросить, возьмутся ли они.
– Если возьмутся, это будет для нас идеальный выход, других вариантов я не вижу. – Артемьев с надеждой посмотрел на Марусю. – Давай, доктор, действуй, на тебя смотрит все прогрессивное человечество. Иначе меня твои партнеры сожрут вместе с погонами и не поперхнутся.
Люба захлопала в ладоши, остальные участники «Калинки» одобрительно загудели.
Дело решили не откладывать в долгий ящик и тут же уполномочили Марусю договариваться с сапожниками.
4
Сапожная мастерская занимала половину цокольного этажа в угловом доме на оживленной улочке, недалеко от исторического центра города. Она работала как в будни, так и в выходные. Благодаря удачному расположению, удобному для посетителей графику и высокому качеству ремонта заведующий мастерской Зиновий Карлович, его помощник Владислав, которого все называли Владиком, и несколько мастеров и подмастерьев недостатка в клиентах не испытывали. Еще одним достоинством заведения был индивидуальный пошив модельной обуви, которая могла удовлетворить самый привередливый вкус.