— Такие дела, Константин, — сказал он, — на тебя телега пришла из Министерства.
Как-то мы с Сэмом Онищенко долго спорили по поводу этимологии этого выражения. Я считал, что «телега» — вольное сокращение от «телеграммы», а Сэм клялся, что так в старину называли колесные агрегаты.
— В выборку попал, бывает, — объявил босс. — Завтра явишься в департамент. Ничего страшного, но смотри. Корпорацией за тебя деньги вложены. Кадр ты квалифицированный, не подведи уж. Помни, что ты не жалкий адвокатишко, — среди своих шеф иногда позволял себе вольности. — Ты — мусоргщик!
Корпорация «МусорГщик», которую основали предки моего босса, зародилась почти триста лет назад, когда Город вынужден был перебраться под землю. Вентиляция, переработка отходов по замкнутому циклу, получение дополнительной энергии — работы хватало всем. Последователи тех, кого в старину звали ассенизаторами, золотарями и не очень-то уважали, считая чуть ли ни низшим сословием, теперь обеспечивали чистоту воздуха, очищали город от хлама и пользовались всеобщей любовью. Все это я наизусть знал из комиксов и плакатов, развешенных по стенам нашего учреждения.
Неутомимый Сэм утверждал, что когда-то слово «мусоргщик» писали без «г», а букву эту добавил прадед нашего шефа, в старинной книге найдя тому сакральное обоснование.
За те пять лет, что я работал в корпорации, я поднялся от младшего черпальщика до экоконтролера, а позже перебрался в отдел истории. Платили прилично. А что до многозначительных черепков — моя юность прошла в трущобах Верхних ярусов, и я навидался их столько, что легко мог разбирать и классифицировать те, что попадали к нам в отдел.
Выборка являлась одной из редких обязанностей граждан. Когда Министерство Политкорректности только вставало на ноги, объединенная группа психологов и инженеров разработала систему тестов, чтобы выявлять асоциальных типов, не приспособленных к жизни в новом, толерантном обществе. Тогда в выборку попадали через одного, и не всем удавалось ее пройти. Таким и выписывались командировки за черту.
Сейчас, спустя сотни лет, эта формальность давала людям возможность продемонстрировать преданность Городу. Отказаться я не мог.
— Иди, Костя, — напутствовал босс, — я им характеристику твою направил. Ты уж не подведи!.. — и, поздравив с наступающим праздником, отпустил.
Я ехал в метро, наблюдая вокруг суету. Разносчики флажков, клерки, младенцы с традиционными нимбами над макушкой в сопровождении мамаш — все спешили насладиться праздником. Многие дамы были уже в вечерних лицах, с изысканными узорами, дивно мерцающих внутренним светом. Я смотрел на них с удовольствием. Большинство пассажиров составляли подростки: девочки-куколки, в желтых, по последней моде, локонах, мальчишки — футбольные фанаты, в традиционных бело-оранжевых лицах любимой команды.
Я вышел на Площади Конвенции и присел на скамью. Своды проспекта празднично мерцали огнями. Катили на роликах две девчушки. Старичок кормил крысят на городском газоне. Потоки людей вливались в арки магазинов, кафе и общественных соляриев.
— Ким Константин? — девочки в униформе подкатили ко мне.
— Константин Ким, — подтвердил я.
— Курьерская служба «Дубль» — сказали они хором. — Ваша почта! «Дубль» желает вам приятного вечера!
В толстом конверте лежали счета и газета.
Я открыл передовицу, посвященную дню Конвенции.
«…двести восемьдесят три года назад Министерство политкорректности приняло Конвенцию. Каждый из общественных институтов тогда выдвинул представителей, которым надлежало учесть интересы всех горожан. Художники и психологи, медики и спортсмены, журналисты, строители, пенсионеры — работали все. Оставляя позади эпоху Немирья, в едином гражданском порыве создавая Конвенцию — свод установлений, нормирующий поведение всех по отношению к каждому…»
Угу. А нарушителю Конвенции Министерство в те темные времена выписывало командировку за черту. Я читал дальше:
«…немало копий было сломано. Законотворцы трудились, не покладая рук. В то время как Гражданская армия патрулировала районы, погруженные во мрак, а горожане наводили порядок на улицах, разбирая баррикады, ученые, идя с разных сторон, пришли к одному, как казалось тогда, парадоксальному выводу. Интуитивно, или научным путем, но все они выявили первоисточник бед: насмешка, унижение достоинства Человека, и смех, как начало издевательств одного существа над другим.