– Свет дали, – крикнула какая-то продавщица и включила телевизор, стоящий в углу.
Красивая дикторша с навсегда вздернутыми вверх тонкими бровями читала с листочка, не забывая поглядывать на зрителя и не снимая улыбки со своего лица:
– Конец света переносится по техническим причинам с семнадцатого декабря на двадцать шестое декабря… Извините, на тридцатое декабря. Надеемся, что всё наладится и какие-то катастрофы к этому времени все-таки произойдут. Еще одно сообщение: на город Эс упал самолет. К сожалению, жертв и разрушений нет…
Молодой человек направился в соседний книжный магазин, но он был закрыт на ремонт. Какая-то девушка смотрела на закрытую дверь и огорчалась:
– Единственный нормальный книжный магазин в нашем городе, и тот закрыт на ремонт…
…Ночь овладела городом. Темнота скрыла всю его грязь и заботы. Кое-где зажглись фонари. Город стал красивым, задумчивым. На улицах не было ни одного человека: все сидели дома у телевизора и смотрели энную серию какого-то зарубежного сериала; но как только закончится очередная серия, люди снова побегут к магазину с подушками в руках, чтобы простоять под ним целую ночь, будут ревностно при свете уцелевших чудом фонарей сверять номерки на руках и отчаянно избивать чуть подозрительного человека. Странные люди.
………………………………………………………………………………………………
Утро. На мокрый грязный асфальт тихо и равнодушно сыпался снег. Пахло зимой и бензином. Откуда-то доносился рев автомобильного мотора. Потом тишина…
Молодой человек вступал в город Эр…
Декабрь 1993 г.
1995
Попраздновали
Александр Никитич не любил шумных обществ. Прямо терпеть их не мог. Выпить он любил, честно скажу и отпираться не буду. Но шумных сборищ не любил.
Ах, он любил… Да, он любил одевать свой неопределенного цвета пиджачок с вырванным вместе с подкладкой внутренним карманом, прорванными рукавами и скомканным воротником, любил идти крадучись на встречу с двумя ближайшими друзьями, которые ему в десять раз роднее, чем зажравшийся братан Борька (в скобках скажу, что Борька так себе, ничего, человеком был, но Нинка, жена его, Борьку испортила, духовно общаться с братом ему запретила, деньгами развратила, и погиб человек).
Но что, что хорошего в этих свадьбах, пирах, новосельях? Бедный Александр Никитич сидит весь красный от напряжения, слезы готовы вот-вот хлынуть целым водопадом из глаз, галстук, как петля, душит, воротник на рубашке уже взмок от пота, морда после бритья печет, а тут тебе не вздохнуть, не шевельнуться, ни духовно с людьми пообщаться, потому сидит рядом Любовь… Семеновна, видная дама, такая, что пять нужно Александров Никитичей, чтобы ее одну составить, жена его родная, и нежнейшим змеиным взглядом его буравит. Предмет духовного общения с человечеством стоит перед Александром Никитичем пустой и навевает печальные мысли в столь солнечный субботний день: «Вот! А говорят, духовность падает… Эх, Любовь Семеновна, Любушка-а-а, если бы вы, нежнейшая моя супруга, только могли внять моим духовным запросам. Ведь что есть важнее человеческой живой души!» Любовь Семеновна – дама вредная, в духовном общении себе не отказывает и даже общается больше, на глазах у всех, чем если может себе позволить чувствительный Александр Никитич втайне от Любушки-зайчика.
Нет, решительно Александр Никитич не любит шумных, многолюдных собраний, с детства к ним черной ненавистью пылает.
Другое дело Любовь Семеновна. Каких трудов ей только стоило выпросить это приглашение на свадьбу! И соседку, свою любимую подругу, последними помоями за глаза обливала, и миллион купонов, своих собственных, кровно накопленных, на свадьбу не пожалела, одолжила, и феном попользоваться не поскупилась, позволила, и почти целый килограмм сахара, привезенного дочкой из села, так уж и быть, отдала, и сыночка ихнего, подонка неописуемого, поллитрой наградила и закуску выставила. Одним словом, расход в хозяйстве, но приглашение того стоило.
Наконец настал долгожданный субботний день с ярким солнцем, с освежающим ветерком и с кучевыми облачками по небу. Весь подъезд от неходячих стариков до крошечных младенцев высыпал на улицу и усеял тротуары, газоны и скамейки.
По нынешним временам, сами знаете, какие свадьбы, когда за честно заработанную заработную плату можно в магазине получить двестиграммовый кусок колбасы и многоэтажное оскорбление; но тут к известному часу явилось пять расфуфыренных машин!.. Это уже что-то, а значит, и кормежка намечается.
Молодые, известно, укатили в ЗАГС, счастливые мамаши, как в молодости, жирными ножками ступеньки считают, глаза вытаращены, ничегошеньки не понимают от счастья и взволнованно кричат, о счастливых папашах и говорить не приходится, совсем спятили, а многолюдное собрание ножками на улице болтает. Потом и мамаши с папашами в ЗАГС укатили, оставив по себе надежных поверенных, а многолюдное собрание этот момент уловило и доподлинно узнало, что именно к столу ожидается, оставшиеся машины были скрупулезно осмотрены и ни одна царапинка на машиночках бурного обсуждения и кипения приятного, как щекотка, негодования не минула. Особенно из себя выходили неприглашенные, оно-то и приглашенные случая не упускали, но просто не так кричали, как неприглашенные. Оказалось, по мнению многолюдного собрания, что они-де, эти самые счастливые, обрядов совсем не знают, мотоциклистов не пригласили, паршивые цветы на машины налепили, блюд ожидается мало, всё плохо приготовлено и, наверное, пересолено, пересушено, пережарено, а самогон, это можно поклясться, имеет невероятно противный запах и, вообще, колеса у машин очень большие, что некрасиво, и стекла грязные.