Потом откуда-то позвонили и сообщили, чтоб все приглашенные ехали на квартиру к жениху. Александр Никитич был тут же впихнут в душную маленькую машину, рядом уселась Любовь Семеновна и совсем приплюснула его к двери. Бедный Александр Никитич всю дорогу молился, чтоб эта чертова женихова квартира оказалась как можно ближе, потому не было никаких сил так ехать: окно возле него не открывалось, от открытого водительского окна ему дуло прямо в глаз, а прохладно не становилось, и Любовь Семеновна наваливалась на него всею тяжестью своего могучего тела, когда машина на камешки наскакивала или колесо ее в ямку попадало.
Больной и изломанный вышел он из машины. Нет, не любил он свадеб!
Жених и невеста к этому времени приехали. Их стали осыпать конфетами, пытаясь вызвать этим естественную зависть к ближнему, но переусердствовали и одна конфета попала прямо в глаз жениху…
Наконец уселись. Александру Никитичу особенно было неудобно сидеть. Его, как лицо не боящееся в будущем не выйти замуж, посадили на углу. В довершение к этому, перед самым его носом поставили противный огромный торт и, для контраста, такую маленькую рюмку, что с нее и кот не напился б. Зато Любовь Семеновна себя не обидела: перед ней стоял бокал вместимостью с бутылку и жареная утка на блюде красовалась, на которую она уже многозначительно поглядывала.
Еще хорошо были видны Александру Никитичу жених с невестой. Подружка невесты привлекала к себе особое внимание, была выбрана специально и невесты никогда не знала. Выбрана же была за свою некрасивость, чтобы оттенить красоту невесты, хотя в невесте было красивое только платье. Жених был какой-то замученный, с соломенными волосами, скучными глазами, один из которых был к тому же украшен синяком. Жених и невеста так друг друга любили, что прямо дрожали от ненависти друг к другу. Делло, конечно, было ясное: деньги к деньгам липнут. Обе мамаши «подрабатывают спекулянтками», а папаши вообще черт знает что, и эта свадьба являлась делом коммерческим и выгодным; к тому же взаимная ненависть молодых по невесте была особенно заметна и месяца через три плод ее ожидался.
Александр Никитич дал себе слово во весь день на них больше не глядеть. Но глядеть в противоположную сторону, то есть на Любовь Семеновну, он тоже не мог… из боязни. Кстати, Александр Никитич в молодости был даже горд и образование имел неоконченное высшее, но Любови Семеновне удалось раздавить в нем всё, даже остатки самолюбия, и взять над ним полную несокрушимую власть, так что он и думать в ее присутствии боялся.
Разлили по первой. Тостов было – не переслушаешь. А напротив Александра Никитича сидит Даниил Митрофаныч, друг его и кум, и рюмку за рюмкой хлопает, общего собрания не дожидаясь и тостов не слушая. А тут ведь… Любовь Семеновна сидит!..
Стали деньги дарить. Невестина мамаша подносик прихватила, по-культурному вроде бы. Гости тоже от культуры не отделились, в каком-то иностранном кинофильме подсмотрели, что деньги в конвертиках дарят, и сообразили.
Александр Никитич, уже не зная куда смотреть, стал рассматривать свои колени. И тут ему показалось, что в карман, где деньги лежат, целый миллион, кто-то залез рукой. Огляделся – возле него сидит только друг жениха и потихонечку коньяк потягивает. Александр Никитич пощупал сквозь ткань: конверт на месте. И успокоился.
Деньги подарили, «горько» прокричали и выпили. Александр Никитич всего только малюсенькую рюмочку выпил да от страха перед Любовью Семеновной его и развезло. Тут надо заметить одну странность: Александр Никитич всегда к жене обращался на «вы», так как только он глоток выпьет, то не столько от водки, сколько от страха и охмелеет, и Любовь Семеновна ему сразу в трех лицах видеться начинает. Вот как «вы» взялось!