Эван и впрямь вернулся поздно. Свернувшись клубочков под одеялом, я слышала тихие шаги по коридору, стук двери. Поразмыслив, я встала с кровати, вышла из спальни и направилась к комнате Эвана. Из щели между створкой и полом ещё вырывалась полоска света, и я осторожно постучала. Открыли не сразу и радости на лице мужчины от моего полуночного визита я не заметила.
– Ты ещё не спишь? – устало уточнил Эван и так очевидное.
Сюртук и жилет снять успел, волосы растрёпаны больше обычного и пахло чем-то алкогольным, дорогим и крепким.
– Не спится, – призналась я честно. – Всё… в порядке? Может, я могу чем-нибудь помочь?
– Едва ли, – возразил мужчина. – Не беспокойся, Тесса, и попробуй всё-таки поспать.
– Хорошо, – согласилась я. – Доброй ночи.
– Доброй ночи, – и Эван закрыл дверь.
А я вернулась в гостевую.
* * *
Лилат жил.
Дышал, вдыхая кислород великим множеством лёгких бесчисленных существ, разумных и не очень, что населяли его улицы и дома, и выдыхая в пространство переработанную энергию и углекислый газ. Смотрел в ночное небо сотнями и тысячами глаз освещённых окон, горящих фонарей, мерцающих вывесок и включённых фар мобилей. Затаился огромным неповоротливым пауком в своём убежище, незаметно расплетал вокруг собственных жителей незримую паутину, невидимую, но надёжную, крепко держащую каждого в сетях города, ограничивал жизни стенами, сторожевыми башнями и вуалью защитных, блокирующих и искажающих заклятий.
Да, Лилат жил, большую часть времени пребывая в ленивой полудрёме, обманчиво-вялый, неуклюжий, и так легко было поверить, что он и вовсе уснул навеки, позабыв о тех, кого запер в себе.
Ложь.
Всякий, кому случалось иметь дело с самим Лилатом, порталами, ведущими за его пределы, выводом людей ли или ввозом-вывозом товаров, знал, что внешняя сонливость полиса этого – лишь иллюзия. Блестящая обманка-манок, на которую велись наивные простаки, позабывшие, кем изначально был Лилат.
Когда-то давным-давно он был другим.
Когда-то давно все были другими.
И тончайшая сеть нежного сиреневого оттенка, невидимая обычному глазу, не была препятствием.
Сейчас же она, паутина Лилата, везде, куда ни кинь взгляд. Захочешь – не обойдёшь, не прорвёшь, не перепрыгнешь и даже не перелетишь, случись вдруг такая оказия. И чудится, что порою город, выныривая из чуткой дрёмы своей, насмехается, наблюдая за бессильными, бесплотными попытками заключённых в нём существ, людей и нелюдей, богатых и бедных, глупых и хитрых, всех без разбору.
Остаётся лишь ждать.
Плыть по течению, мирясь с хрупкой оболочкой, с жизнью, которую иначе чем существованием, жалким, бессмысленным, и не назовёшь.
Когда-нибудь всё изменится. Всегда меняется, рано или поздно. Так уж устроен вечно колеблющийся, непостоянный этот мир. Надо только выждать, где-то перетерпеть, стиснув зубы и гася ненужный гнев, где-то примириться с неизбежным, стойко перенося ниспосланное испытание, притвориться тем, кем не являешься, помня об истинной цели пути.
И, быть может, чуть подтолкнуть, направить в попытке вызвать ответную реакцию.
Самую малость.
* * *
Поспать мне всё-таки удалось. Однако к моменту моего пробуждения и спуска на первый этаж Эван уже успел уехать, о чём сообщила Рианн. Девушка напомнила и о несколько позабытом походе по магазинам и сразу после завтрака мы отправились выполнять наказ большого брата.