Потом по просьбе хозяйки одна из женщин села за стоящее у стены пианино и сыграла.
Потом к ней присоединилась другая и под аккомпанемент первой спела старую песенку о пастушке, овечке и волке, при ближайшем рассмотрении оказавшимся оборотнем. Помнится, в школе я слышала неприличную версию приключений пастушки в объятиях оборотня, но в гостиной Лизетты, естественно, всё было исключительно чинно и пристойно, включая тексты исполняемых песен.
Мальчики по вызову, как я подозревала, и впрямь не считались за образец скандального поведения. И чем дальше, тем сильнее становилось их жалко.
Бедолаги так и стояли подле своих клиенток, словно телохранители, разве что старомодные костюмы и тарелки в руках несколько нарушали образ суровых охранников. За всё время парни ни разу не присели, даже шага в сторону не делали без разрешения. Услужливо улыбались, подавая фрукты и сладости, но едва клиентка отворачивалась, как в глазах тружеников постельного фронта появлялись скука, усталость и привычное, въевшееся раздражение, какое бывает у людей, вынужденных заниматься тем, что им не нравится. Присутствующие обращали на мальчиков на диво мало внимания: клиентки – только когда им требовалось пирожное или виноградинка, остальные же и вовсе будто не замечали молодых людей рядом и лишь на лицах внешне невозмутимых лакеев иногда мелькала тень презрения.
Впрочем, Байрон мои сочувственные взгляды высокомерно игнорировал.
Ну да, негоже брутальным альфа-самцам принимать жалость от жертвы несостоявшейся оргии.
На песне про пастушку и волка Арсенио почему-то посмотрел на Рианн заговорщицки и с особой, как мне показалось, нежностью. Байрон нахмурился, словно возражал против столь откровенного проявления чувств. На следующей песне Лизетта поманила Арсенио и тот, извинившись перед нами, встал и отошёл к креслу тётушки.
– Рианн, по-моему, он к тебе неровно дышит, – сообщила я шёпотом.
– Что? – явно не поняла девушка.
– Арсенио определённо запал на тебя… ой, то есть ты ему нравишься, – поделилась наблюдением я.
– Я знаю, – огорошила меня Рианн.
– А он тебе?
– Нет, – последовал быстрый ответ.
Даже слишком быстрый, на мой пристрастный взгляд.
Склонившись к Лизетте, Арсенио внимательно слушал тётушку и кивал в такт её словам.
– Он уже почти год за мной ходит и не скрывает этого, – призналась Рианн. – Но он же инкуб – о каких серьёзных намерениях с его стороны может идти речь? И Эван сватает мне Финиса.
– Своего зама? – опешила я.
– Финис человек, сирота, как и мы, однако он добр, мягок, он когда-то помог нам, поддержал Эвана. Брат высоко его ценит.
Удивительно, как Финис с такими-то качествами сумел дослужиться до замначальника.
– Брат хочет, чтобы у меня был достойный, надёжный супруг, способный позаботиться обо мне и наших детях, – добавила Рианн, только отчего-то за вполне невинной этой фразой мне послышался непререкаемый, уверенный тон Эвана. – Арсенио же… – девушка помедлила – инкуб оглянулся на неё через плечо, улыбнулся мимолётно. – Сама подумай, – продолжила, когда он отвернулся, – все эти оргии, постоянная потребность в сексуальной энергии, невинные девушки… во имя Лаэ, они с приятелями чуть тебя не изнасиловали.
– Они инкубы, – пожала я плечами.
С тем же успехом можно, столкнувшись в неурочную годину с каким-нибудь представителем нечисти из тех, что мясо человеческое жалуют и нападать на людей не брезгуют, попытаться уговорить его не есть тебя. Напомнить, что ты тощий и вообще, в крови сплошной холестерин…
– Я понимаю, это часть их природы, с которой они ничего не могут поделать, но должны быть какие-то рамки, верно? – непреклонно возразила Рианн. – И Эван против. Брат подозревает, что Арсенио движут скорее корыстные мотивы, нежели возвышенные чувства.