— Что, расстались?
— Да нет…
— А что?
— Просто нет никого…
— Ну был же кто-то раньше? — настаивала Лариса.
— Не было.
— Слушай, может, мы на разных языках говорим? Как это у вас там называется — жених, любовник, трахатель?
Славка покачала головой.
— Ты что, целка, что ли? — изумилась Лариса.
Славка побагровела. Неопределенно повела плечами, глядя в сторону.
— Нет, ты плечиками не жми, тут или да, или нет. Среднего не бывает. Это как деньги — или они есть, или их нет!.. Ты с кем-нибудь жила? — допытывалась Лариса. Ей доставляло удовольствие мучить сгорающую от неловкости Славку. — Перевожу с русского на русский. Ты с мужиком спала когда-нибудь?
— Нет…
— Тебе сколько лет?
— Восемнадцать…
Лариса захохотала.
— Слушай, ты там одна такая дура осталась?
— Нет, почему… Все мои подруги…
— Все! Вот он, свет в окошке! — веселилась Лариса. — Накройся все медным тазом — поеду в твой Ханты-Мансийск, начну новую жизнь!.. Слушай, а какое ощущение, расскажи — вот будто хранишь бесценный клад и прицениваешься, кому отдать, да? Кто достоин? А?.. Или наоборот: каждый мужик — грязная скотина, да? Про любовь лапшу вешает или просто даже про погоду говорит, а у самого только одно на уме и в штанах шевелится?..
— Зато мне не бьют морду по утрам и не бросают, как последнюю… — вдруг отчетливо сказана Славка, глядя перед собой.
Лариса ударила по тормозам. Сзади, едва не врезавшись в нее, засигналили машины.
— Пошла вон, — спокойно сказала она.
Славка молча открыла дверь, забрала гитару и сумку и вышла.
Лариса сидела неподвижно, сгорбившись за рулем. Потом подняла глаза — Славка шла не оглядываясь. Свернула за угол. Лариса включила скорость, догнала ее, открыла дверцу.
— Садись, — велела она.
Славка села в машину. Они помолчали, не глядя друг на друга.
— Что, так бы и ушла? — удивленно спросила Лариса.
Славка пожала плечами.
— Может, еще извиняться перед тобой прикажешь?
— Не надо.
— Ладно, извини.
— Вы тоже извините.
— Это я его выгнала, поняла? — сказала Лариса. — Я сама!.. Последнее счастье — успеть выгнать, пока тебя не бросили…
Они шли по бесконечному коридору «Мосфильма».
— Нет, если б вы наших пацанов увидели — вы бы не удивлялись, — рассказывала Славка, успевая глазеть на фрагменты декораций, старые съемочные краны и пиратов, торопливо докуривающих у входа в павильон. — Это себя надо не уважать… Поговорить даже не о чем: запас — пять слов, из них десять матерных… Нет, у меня были, конечно, романы…
Лариса вдруг быстро отступила за угол. Славка не заметила и продолжала говорить на ходу, размахивая руками, обращаясь к отсутствующему собеседнику слева:
— Я в одинадцатом классе была, а он уже студент, в лесотехническом. На два года старше. Интересный парень, высокий, на Влада Бойцова похож. Все девчонки по нему с ума сходили… Ну вот. Долго у нас продолжалось, месяца три. Серьезные отношения, целовались, все такое. Потом все уже решили — ну, вы понимаете… Родители на работе были. Почти уже все случилось, а тут брат с тренировки вернулся, — она показала брата. — И все. Этот парень потом на километр боялся ко мне подойти…
Славка наконец обратила внимание, что встречные странно поглядывают на нее и старательно обходят стороной. Она обернулась — Ларисы не было ни рядом, ни во всем длинном коридоре. Славка заметалась вперед и назад среди множества дверей, закоулков, переходов.
Навстречу ей появилась процессия — Малиновский в золотом пиджаке со свитой. Следом шли обе близняшки. Деловито переговариваясь, все направились к павильону.
— Здрасьте! — бросилась к ним Славка. — Вы Ларису Ивановну не ви… Ой!
Она налетела на тетку из свиты и выбила у нее из рук переплетенные в книжицу нотные листы. Все испуганно ахнули и расступились.
— Ты что наделала? — заорал Малиновский. — Это же песня!
— Извините, — Славка наклонилась было поднять.
— Не трогай! — закричали все разом.
Славка отдернула руки и растерянно оглянулась, не понимая, что надо делать, из-за чего такой переполох.
— Садись! Садись! — кричали все, указывая на лежащую книжицу, как на ядовитую змею.
— Зачем?
— Садись, тебе говорят!
Славка пожала плечами и села на ноты, глядя снизу на обращенные к ней лица.
— Теперь прижми и вставай!
Славка неловко поднялась, прижимая одной рукой ноты к заднице. Тетка трижды плюнула через левое плечо и взяла ноты.
— Идиотка! — в сердцах сказал Малиновский, и они гуськом втянулись в павильон, злобно оглядываясь на Славку.