«Запись об усыновлении, произведенном Нашви, сыном Аршенни. Он усыновил Вуллу, сына Поишенни… После смерти Нашви наследником становится Вуллу. Если у Нашви родится сын, он будет пользоваться равными с Вуллу правами на имущество, но унаследует богов Нашви. Нашви отдал в жены Вуллу свою дочь Нухуйю. Если же Вуллу возьмет другую жену, он утратит свои права на землю и постройки, принадлежавшие Нашви».
Таблички Нузи свидетельствуют, что для местных жителей семейные боги были вроде фамильных заслуг и имели как символическую, так и юридическую ценность; и мы понимаем, что Рахиль украла божков Лавана, чтобы укрепить свое юридическое положение, которое, как она чувствовала, было не слишком заслуженным. Что касается табличек Мари, то они дают примеры ритуала, когда заключение соглашения закрепилось убийством животного, – совсем как Авраам скрепил ритуальным жертвоприношением свой завет с Богом (см. Книгу Бытия, гл. 15).
Теперь мы уже в состоянии разместить Авраама и его потомков в их действительном историческом контексте. В конце третьего тысячелетия до н.э. жизнь цивилизованного международного сообщества была нарушена вторжением с Востока. Захватчики принесли много бед Египту; в районах Азии с оседлым населением археологи обнаруживают внезапный перерыв в эволюции таких городов, как Угарит, Библос, Мегиддо, Иерихон и старая Газа, свидетельствующий о том, что они были разорены и заброшены. Эти люди, которые двигались из Месопотамии в сторону Средиземноморья, говорили на западносемитских языках, одним из которых является иврит. Определенная группа их в месопотамских табличках и настенных надписях именовалась либо иероглифом «са-газ», либо Хапиру (Хабиру). Египетские источники позднего бронзового века также упоминают Абиру, или Хабиру. Следует отметить, что при этом не имелись в виду обитатели пустынь – бедуины, которые жили и живут в тех местах, но именовались совершенно другим образом. Создается впечатление, что само слово «хабиру» носило оскорбительный характер и означало что-то вроде «живущие вне городов бродяги-разрушители». Но ни в коем случае речь не шла о племенах, которые регулярно кочуют со своими стадами в зависимости от времени года, подобно тем, которые и сегодня встречаются на территории Малой Азии и Ирака. Культура хабиру была выше, чем у большинства кочевых племен. В результате именно потому, что их трудно было классифицировать, они озадачивали и раздражали консервативные власти Египта, которые, кстати, прекрасно умели управляться с настоящими кочевниками. Иногда хабиру служили наемниками. Некоторые поступали на государственную службу. Они работали слугами, медниками, коробейниками. Среди них бывали и погонщики ослов, из которых формировались караваны и торговцы. Случалось, что они приобретали значительное богатство и влияние благодаря своим стадам и сторонникам; тогда у них появлялась тяга к оседлой жизни, приобретению земли и формированию миниатюрных монархий.
У каждой группы хабиру был свой шейх, или военный вождь, который в случае необходимости мог повести с собой в бой пару тысяч последователей. Когда у них появлялся шанс осесть на земле и построиться, вождь называл себя царем, и они начинали группироваться вокруг «великого царя» данного региона. За исключением Египта, который был древнейшей автократической централизованной системой даже в XIX веке до н.э., ни один монарх не располагал абсолютной властью сам по себе. Так, у правившего Вавилоном Хаммурапи всегда находилось в подчинении 10-15 царьков. И, по сути, делом доброй воли регионального властителя было либо разрешить царькам хабиру осесть и стать его вассалами, либо вышвырнуть их силой.
Аналогичная дилемма стояла и перед местными царьками, из более ранней волны иммигрантов, которые успели перейти к оседлому образу жизни. Авраам был вождем одной из этих иммигрантских групп хабиру, причем не самой мелкой: «В доме его имелось 318 рожденных здесь хорошо обученных слуг». В главе 12 Книги Бытия мы наблюдаем его взаимоотношения с центральной властью, Египтом; в главе 14 он и его люди служат наемниками у местного царька в Содоме. Его отношения с властью, не важно, крупной или мелкой, всегда содержат элемент, скажем, неловкости, и в них присутствует и обман. Так, он неоднократно делает вид, что Сара, являвшаяся на самом деле его женой, сестра ему. Теперь-то мы достоверно знаем из табличек, что жена, получившая официальный статус сестры, могла пользоваться большей защитой, чем жена обычная. Площадь пастбищ была ограничена; воды вечно не хватало. Если какая-то оседлая группа хабиру начинала преуспевать, сам факт ее обогащения превращался в источник конфликта – все это выглядит почти сверхъестественным предвосхищением будущих проблем еврейской диаспоры. В главе 13 Книги Бытия так рассказано о причинах, вынудивших Авраама и его племянника Лота разойтись: «И непоместительна была земля для них, чтобы жить вместе, ибо имущество их было так велико, что они не могли жить вместе». В главе 21 Книги Бытия рассказано о споре по поводу прав на «колодезь с водою», который произошел у Авраама в Беершебе (Вирсавии) с людьми местного царя Авимелеха; этот спор завершился заключением союза, скрепленного жертвой животных. Отношения Авраама с Авимелехом, временами довольно напряженные, оставались, тем не менее, всегда мирными и в пределах законности. Иногда в интересах местных царьков, живших оседло, было терпеть хабиру, поскольку из них можно было вербовать наемников. Однако, если «пришельцы и поселенцы» становились слишком многочисленными и сильными, перед местным владыкой вставал выбор: либо выдворить их, либо примириться с риском, что они начнут доминировать в его владениях. Именно поэтому Авимелех сказал сыну Авраама Исааку: «Удались от нас, ибо ты сделался гораздо сильнее нас».
Весь этот материал из Книги Бытия, посвященный проблемам иммиграции, владения колодцами, договорам и правам по рождению, просто восхитителен, настолько четко он помещает патриархов на их историческое место, свидетельствуя о великой древности и подлинности библейских повествований. Но этот материал перемешан еще с двумя видами материала, которые определяют действительную цель Библии: описание с точки зрения морали предков избранного народа как личностей и, что еще более важно, происхождения и развития их коллективных взаимоотношений с Богом. Яркость и реализм, с которыми в этих древнейших жизнеописаниях изображены патриархи и их семьи, являются, пожалуй, самой замечательной особенностью этого творения и не имеют аналогов в древней литературе. Среди персонажей можно встретить образы с претензией на типизацию, вроде Измаила – «он будет между людьми, как дикий осел; руки его на всех, и руки всех на него», но нет стереотипов: каждый персонаж так и выступает из текста словно живой.
Еще более примечательно, пожалуй, то внимание, которое уделено женщинам, ведущая роль, которую они зачастую играют, живость их портрета и эмоциональный заряд. Жена Авраама, Сарра – первый в истории литературы персонаж, который выведен смеющимся. Будучи уже преклонных лет, она узнает, что ей предстоит вынашивать долгожданного сына, она не поверила этому сообщению и «внутренне рассмеялась, сказав: мне ли, когда я состарилась, иметь сие утешение? и господин мой стар» (Книга Бытия, глава 18). Этот смех ее – горькосладок, печален, ироничен, даже циничен, он в чем-то даже предвосхищает многое из грядущего еврейского юмора. Однако, когда ее сын, Исаак, родился, «сказала Сарра: смех сделал мне Бог; кто ни услышит обо мне, рассмеется», и здесь ее смех – веселый, торжествующий; эта радость ее доносится к нам через пропасть четырех тысячелетий. Там есть еще рассказ о том, как Исаак, мягкий и мечтательный человек, глубоко любивший свою мать, Сарру, выбирал себе жену, достойную стать преемницей его матери, и выбрал робкую, но добросердечную и любящую Ревекку; это, пожалуй, первый рассказ в Библии, который трогает нас по-человечески. Еще более волнует, хотя, строго говоря, и не относится к эпохе патриархов, Книга Руфь, где описана взаимная симпатия и преданность двух опечаленных и одиноких женщин, Наоминь и ее снохи Руфи. Их чувства переданы так нежно и достоверно, что читатель инстинктивно чувствует: автор этого рассказа – женщина. Да и песня Деворы, вошедшая в Книгу Судей в виде главы 5, с ее многочисленными женскими образами и победным гимном в честь женской силы и доблести, наверняка является лирическим творением женщины. К тому же анализ самого этого материала показывает, что эта часть Библии относится к наиболее ранней по времени записи; по-видимому, она приобрела свой нынешний вид не позднее 1200 г. до н.э. Это свидетельствует, что женщины играли весьма конструктивную роль в формировании еврейского общества, обладая интеллектуальной и эмоциональной мощью и высокой, я бы сказал, серьезностью.