Доминирующее положение Яхве как центральной фигуры религии израильтян послужило прототипом единого Бога, которому в наше время поклоняются и иудаисты, и христиане, и мусульмане. Это положение постепенно укреплялось в течение последующей фазы истории рассматриваемого нами народа: во время переселения в Египет и полного драматизма освобождения от египетского рабства. Из библейского повествования, где Книга Бытия заканчивается смертью Иосифа и о печальных последствиях которой идет затем речь в начале Книги Исхода, следует, что в Египет якобы направилась вся нация. Но это не так. Совершенно ясно, что даже во времена Иакова многие из хабиру (евреев), которых мы должны теперь называть израильтянами, переходили к оседлой жизни в Ханаане, частично захватывая территорию силой. В главе 34 Книги Бытия мы читаем, что сыновья Иакова, Симон и Левий, совершили яростное и успешное нападение на город Шехем и его царя; это, по-видимому, первый случай, когда во владении израильтян оказался значительный город, который вполне мог стать первым местонахождением национального Бога. Шехем был городом уже в XIX веке до н.э., поскольку упоминается в египетском документе времен правления Сесостриса III (1878—1843 гг. до н.э.); в дальнейшем его окружили циклопической стеной. Фактически это первый город, упоминаемый в Библии (Книга Бытия, гл. 12); именно здесь Авраам получил божественный завет. Шехем расположен вблизи современного Наблуса, название которого восходит к Неаполису, построенному Веспасианом в 72 г. н.э. после повторного завоевания Палестины. Этот город фигурирует у Иосифа, писавшего около 90 г. н.э., и Эйсебия, писавшего до 340 г. н.э., которые сообщают, что древний Шехем находился в пригородах Неаполиса вблизи колодца Иакова. Ясно, что Шехем был не просто захвачен семьей Иакова, но и оставался в ее руках, так как на своем смертном одре тот завещал город своему сыну Иосифу: «Я даю тебе, преимущественно пред братьями твоими, один участок, который я взял из рук Аморреев, мечом моим и луком моим».
Совершенно очевидно, что в Ханаане оставалась значительная часть израильтян, поскольку существует подтверждение их активности и воинственности. В египетских документах, известных под названием «Амарнские грамоты» и датируемых 1389—1358 гг. до н.э., т. е. временем, когда египетские фараоны Нового Царства были номинальными владыками Палестины (хотя власть от них постепенно ускользала), перечисляются местные вассалы и их враги. В некоторых из этих документов упоминается еврей по имени Лабайя («Человек-лев»), под началом которого находились другие евреи. Он стал причиной серьезных затруднений для египетских властей и тех, кто с ними сотрудничал; подобно другим хабиру, как показывал опыт египтян, его было трудно заставить подчиняться. В конце концов во время царствования фараона Ахенатена он погиб насильственной смертью. При жизни же он возглавлял небольшое царство вокруг Шехема, которое унаследовали его сыновья.
Насколько нам известно, Шехем находился под контролем израильтян-евреев на протяжении всего пребывания их сородичей в египетском рабстве. Какие-либо упоминания о его взятии во время завоевательной войны Иисуса отсутствуют; однако известно, что, как только израильтяне-захватчики вторглись в холмы к северу от Иерусалима, они возобновили церемонию завета в Шехеме – том месте, где в ней впервые участвовал Авраам. Подразумевается, что к этому моменту он уже был, причем давно, в руках людей, которых израильтяне считали своими единоверцами и братьями по крови. Таким образом, Шехем был, в некотором смысле, первой главной святыней и столицей израильского Ханаана. Это положение важно, поскольку постоянное пребывание заметного числа израильского населения в Палестине в течение периода между приходом потомков Авраама и возвращением из Египта делает библейское описание жизни части нации в Книге Исхода и завоевания в Книге Иисуса Навина гораздо более правдоподобным. Находясь в Египте, израильтяне всегда знали, что у них есть родина, куда можно вернуться и где часть населения является их естественными союзниками; в свою очередь, наличие этой пятой колонны внутри страны позволяло надеяться на успех попытки какой-либо бродячей шайки захватить Ханаан.
Таким образом, временное пребывание и исход из Египта, а также последующие блуждания по пустыне затрагивали лишь часть израильской нации. Тем не менее, этот этап имел чрезвычайно важное значение для эволюции религиозной и этической культуры нации. Это, по сути, ключевой момент в их истории, и евреи всегда признавали его таковым, поскольку именно тогда впервые была во всем величии продемонстрирована воля единого Бога, которому они поклонялись, его способность вывести их из величайшей империи и даровать им обетованную землю. Одновременно было продемонстрировано и многообразие требований Бога, которым они должны были отвечать. До того как они направились в Египет, израильтяне были небольшим народом среди ему подобных, хотя перед ними и маячило божественное обещание будущего величия. После же возвращения они превратились в нацию, наделенную целью и программой действий, которой было что сказать миру.
В начале и в конце этого периода стоят две наиболее гипнотические личности в истории евреев; Иосиф и Моисей, чья энергия и достижения неоднократно в еврейской истории служили светочем и образцом. Оба были младшими сыновьями в семье и, подобно Авелю, Исааку, Иакову, Давиду и Соломону, сознательно служат в Библии объектами для возвеличивания. Библия показывает, что большинство вождей не рождалось на высоком посту и не облекалось властью от рождения, а обретали их собственными стараниями, сами будучи продуктом божественного промысла. Библия считает бессилие особой формой добродетели, присущей людям, которые не только не обладали властью, но претерпели от нее; однако она также считает добродетелью возвышение тех, кто некогда был слаб и унижен. Ни Иосиф, ни Моисей от рождения не обладали особыми правами и с трудом выжили во времена нелегкого детства и юности; но обоим были дарованы Богом качества, благодаря которым их старания открыли им путь к величию.
Однако на этом аналогии кончаются. Иосиф был крупным государственным деятелем – министром при чужом правителе, как и многие евреи на протяжении последующих трех тысяч лет. Он был умен, способен быстро принимать решения, восприимчив, не лишен воображения. Он был мечтателем, но, сверх того, наделен созидательной способностью истолковывать сложные явления, предсказывать и предвидеть, планировать и управлять. Спокойный, трудолюбивый, способный во всех экономических и финансовых делах, владевший различными тайными познаниями, он прекрасно знал, как служить власти и одновременно использовать ее на благо своего народа. Как сказал ему фараон, «нет столь разумного и мудрого, как ты». Иосифу уделено значительное место в Книге Бытия, и он явно поражал воображение тех древних литераторов – летописцев, которые производили первичную сортировку сказаний и столь искусно компоновали их. В том, что он является исторической фигурой, сомневаться не приходится, тем более что многие из романтических эпизодов его биографии перекликаются с египетской литературой. Так, неудачная попытка жены Потифара совратить его, которая, будучи отвергнута, в ярости клевещет на него, что приводит его в тюрьму, описана в древнеегипетском повествовании «История двух братьев»; папирус с его записью датируется 1225 г. до н.э. Иностранцы часто возвышались при египетском дворе. В XIV веке до н.э. карьеру, подобную Иосифу, сделал некий семит Янхаму, ставший верховным комиссаром Египта при фараоне Эхнатоне. Позднее, в XIII веке, обер-церемонимейстером при дворе фараона Менептаха был семит Бен-Озен. Большинство подробностей египетской биографии Иосифа вполне правдоподобны.
Достоверно известно, что западные семиты проникали в Египет в большом количестве. Их просачивание в дельту Нила началось еще в конце третьего тысячелетия до н.э. Обычно эта иммиграция происходила мирным путем; иногда вполне с определенной целью, в поисках работы и для расширения торговли, иногда – просто из-за голода (вблизи Нила вероятность получить пищевое зерно была максимальна), а иногда – в качестве рабов. Известен текст одного из египетских папирусов, «Анаетаси VI», в котором египетская пограничная стража информирует двор о том, что некое племя пересекло границу в поисках пастбищ и воды. Папирус № 1116а из ленинградской коллекции рассказывает, как фараон милостиво даровал пшеницу и пиво вождям племен, прибывших из Ашкелона, Хазора и Мечиддо. Более того, в течение некоторого времени (с XVIII по XVI в. до н.э.) Египтом правила династия гиксосов, причем имена некоторых из них звучат по-семитски, например, Хиан, Якубхер, и т. д. В I в. н.э. еврейский историк Иосиф, пытаясь подкрепить фактами рассказ об Исходе, цитирует Мането, чтобы связать исход с изгнанием гиксосов в середине XVI веке. Однако подробности египетского быта, фигурирующие в Библии, лучше соединяются с более поздним периодом.