Бесчувственное тело более не нуждается в том, чтобы его считали грязным. Индустрия переполнена рекламными изображениями карамельных тел, вылизывающих друг друга мармеладными языками. С экранов телевизоров сыпятся женские тампоны и прокладки, похожие на игрушки, вперемешку с гелями и шампунями. Человеческое тело не просто ухожено, оно благоухает и сияет чистотой. Зубы сверкают. Кожа переливается. Волосы блестят. Отдавая должное гигиеническим достижениям, следует вспомнить, однако, почему в культуре однажды возникло отвращение к «женской нечистоте» и «грязному сексу». Если кто не в курсе: это случилось задолго до пуританства. И даже задолго до христианского «умерщвления плоти».
Название у «грязи» было весьма однозначное и, что характерно, нисколько не двусмысленное. Венерические заболевания. Сексуальные культы плодородия, царившие в древней Азии, сохранялись до тех пор, пока эпидемии не достигли масштабов пандемии. Зараженные народы вымирали, воспринимая мор как гнев богов и не замечая истинной причины. Ясно и однозначно ее увидел Моисей, который вел свое племя в «землю обетованную» через земли моавитян, аммонитян и хананеян, населенные поклонниками Молоха, Милитты, Астарты и других сладострастных богов. Только тогда, а не раньше и возникли строгие запреты на плотские удовольствия. В Левите подробно описана эпидемия бленоррагии (гонореи) в иудейском племени. «Таммах» (нечистым) стал считаться не только тот, у кого наблюдались истечения из мочевого канала «подобное ячменному тесту», но и всякий, кто коснулся такого человека, коснулся его вещей или его скота («до вечера таммах»). Бленоррагия была почти в каждой еврейской семье, и единственной возможностью выжить для здоровых был строжайший запрет на любое прелюбодейство. Мидийцев, среди которых был распространена «египетская язва» (сифилис), так что «целые селенья гнили заживо», по указу Моисея евреи истребили полностью, оставив лишь «детей женского пола, которые еще не имели сношений с мужчинами». Если еврейская девственница была изнасилована чужаком, ее убивал отец самолично, дабы все семейство не подвергалось риску заражения. Женщина во время месячных считалась нечистой по причине того, что ее возможная болезнь в это время становилась особенно опасной для окружающих. Ни сношение с ней, ни приготовление ею пищи в этот период не разрешалось. Обязательное омовение после сношения у евреев — традиция из той же серии. Запрет на похоть и безжалостная казнь блудодеев — были единственным условием выживания. «Грязь», с которой связывался секс означала «заразу» и «смерть».
На смену сексуальному аскетизму, посредством которого была остановлена венерическая пандемия, пришли антибиотики. Сексуальность получила формальную свободу, однако… годы тюрьмы успели ее разрушить. Две тысячи лет асексуальности подействовали на чувственную сферу примерно так же, как большие дозы антибиотиков действуют на человеческий организм. Антибиотики убивают вирус, истребляя в организме всю жизнетворную флору. Асексуальность спасла человечество, истребив в нем жизнетворную чувственность. И то, и другое «умерщвляет плоть». Антибиотики — превращают тело в безжизненную пустыню. Асексуальность сделала то же с человеческими эмоциями. И как организм после антибиотиков нуждается в заселении новыми микроорганизмами, наше тело нуждается в том, чтобы мы самостоятельно привили ему новую чувственность.
Настоящий секс — это чувственный танец. «Любовь к музыке», которую искал в своих учениках Ояма, это особенная гибкость эмоциональной сферы, которая позволяет человеку не замыкаться в собственной глухоте, а меняться, вступая в резонанс с мелодией. «Услышь Дао — наполнись Дао — стань Дао».
Настоящая чувственность — не истерический выплеск страсти из телесной тюрьмы и не механический ритуал физических отправлений, а искусство переплетения плотных и тонких тел. Для чувственности одинаково плохо испытывать эмоции, не показывая их, и совершать действия, не испытывая эмоций. Чувственность не принадлежит телу и не принадлежит душе. Она — это то, что связывает то и это. Хороший любовник как танцор передает в движениях тела малейшее движение души. Танец — это пантомима, но плохой мим руководствуется разумом для перевода эмоций на язык жестов, а хороший мим не нуждается в посреднике. Чувственное тело не просто бесконечно гибко и подвижно, его изгибы и движения отражают гибкость и подвижность эмоциональной сферы. Обладать подвижной эмоциональностью и малоподвижным телом — плохо, обладать подвижным телом и малоподвижной эмоциональностью плохо, и даже обладать подвижными телом и подвижной эмоциональностью, если они разобщены между собой — ничуть не лучше.
Секс — искусство выражать телом чувства. Чувственное тело вибрирует, оно подобно волне, которая захватывает в плен, и пленнику, рвущемуся на свободу, оно дразнит и обещает, она дарит и отнимает, оно выражает боль и наслаждение, нежность и страсть, все уровни, все грани и все оттенки человеческих эмоций. Чувственный человек не только способен на амплитуду переживаний, не только готов быть предельно откровенным, но и обладает совершенным инструментом откровения — раскрепощенным и чувственным телом…
Слияние двух
«Эгоист generation», ноябрь 2005, рубрика «Испытание чувств»
«Предавшись страсти, тьмой объятые,
Они не поймут того, что тонко.
Что глубоко и трудно для постиженья,
Что против течения их мысли»
«Трипитака» Индия. 80 год до н.э.
Сексуальная жизнь — штука подлая, и подлость ее заключается в том, что самостоятельно ее не улучшишь. Все время приходится иметь в виду сексуального партнера. А сексуальный партнер, в свою очередь, еще более подлая вещь. И не кантовская вещь в себе, а гораздо хуже. В тот момент, когда Вы имеете кого-то в виду в качестве сексуального партнера, он может быть не сексуальным совсем и даже совсем не партнером, а интересоваться чем-нибудь совершенно отличным от вас и даже совсем не сексуальным. Все остальные проблемы в своей жизни человек может решить сам. Он может стать красивее и умнее, сильнее и богаче. Но не может человек самостоятельно стать сексуальнее. Тут уж такая штука выходит: или-или. Или самостоятельно или сексуальнее. Увы и ах.
Лично я для себя на вашем месте предпочла бы самостоятельность. С сексуальностью — хлопотно и довольно много возни. Отказавшись от сексуальности, можно почувствовать себя свободнее. Чище себя почувствовать и на порядок скромней. Главное, чтобы сексуальность в тот момент, когда вы от нее отказались, не чинила вам подлых препятствий, а тоже отказалась от вас. К сожалению чаще всего получается по-другому. Отказался человек от сексуальности, а она от него — нет. Человек шоры надел на глаза, сердце на ключ запер. И? Сколько смысла в этом во всем, если сексуальность от него не отказалась? Если она продолжает в нем жить, вызывая подлое томление? Лучше уж смириться с ней и извлечь из нее радость.
Радость от сексуальности, конечно, весьма сомнительна. Гипотетически она есть, то есть зовет и манит. А практически вместо этого — чрезвычайно много проблем. И обломов, и разочарований, и даже ужасных бед. Так что моя задача, как я ее себе формулирую, объяснить-рассказать, что за зверь такой — сексуальность. Потому как отказываться от нее смысла особого нету. Утомитесь ждать, пока она обидится на вас и уйдет. Оне не гордые. Будут угрюмо жить-поживать, мешая вам спать тревожными сновидениями. Это ведь только малограмотные люди думают, что воздержание вызывает эротические сны. Не надейтесь. Эротические сны вызывает временная разлука. Принципиальное воздержание сексуального гражданина, то есть такого, которого сексуальность не пожелала оставить, несмотря на все его угрозы и мольбы, оборачивается ночными кошмарами. Так что вы, пожалуйста, сами выбирайте. Или кошмары смотрите себе, пожалуйста. Или тихонько займемся с вами чем-нибудь сексуальным.
Сексуальность состоит из трех частей. Из сексуальной самоидентификации. Это во-первых. Из сексуальной ориентации. Это во-вторых. А в-третьих, из сексуальной инверсии. Все. Больше в сексуальности нет ничего. Все остальное — выдумки. Но и перечисленных трех вещей, если честно, хватит, чтоб вы запутались. Заблудиться в трех соснах легко, сколько бы над этим ни хихикали. Представьте себе три сосны и полное отсутствие компаса. Разве понятно вам будет, где какая сосна, где ваш дом, а где, наоборот, северный полюс? Ровным счетом ничего в этом случае не понятно. Потому что три сосны для вас — все на одно лицо. Это сексолог знает, чем идентификация отличается от ориентации, что делать с инверсией и как после этого жить. Для хорошего сексолога три кита, на которых держится сексуальность, не безмолвные морские животные и тем более не безликие деревья, а говорящие золотые рыбки, выполняющие желания.