Конечно, Феваль как писатель состоялся еще до наступления «прекрасной эпохи». Однако значение его опыта для развития популярного романа в интересующий нас период трудно переоценить. Так, большой интерес представляет предисловие Феваля к своему роману «Фабрика преступлений» (1866). Здесь с редкостной для своего времени определенностью отражены установки творцов и заказчиков «массового чтения»:
На протяжении многих лет издатели неизменно заказывают нам истории преступлений, с тем чтобы порадовать почтенную и просвещенную публику. В театре царит безудержное веселье, а мелодрама окончательно перебежала в роман. Акции преступлений растут в цене, криминальные сюжеты продаются и приносят прибыль; если верить торговцам, во Франции сегодня насчитывается не то один, не то два миллиона потребителей, которым подавай лишь одно блюдо – преступление, и притом в сыром виде.
Вслед за этим автор гордо заявляет о том, что в своем новом произведении сумел перещеголять всех конкурентов по части кровавых сюжетов:
В среднем каждая глава включает в себя по 73 убийства, исполненных с особым тщанием. Некоторые убийства совсем свежие, а некоторые имеют солидную выдержку благодаря пребыванию жертв в подвале или рассоле. Приобретенной таким образом крепости еще больше возрадуются целые семьи читателей.
Премудрые граждане, которые изыскивают малоизвестные приемы уничтожения себе подобных или, на худой конец, нанесения им увечий, отыщут здесь сей товар в изобилии. Автор собрал тут новейшие способы изуверства и не прибегает ни к чьей подсказке – будь то потрошение маленьких детей, удушение беззащитных молодых девиц, изготовление чучел из старых дам или извлечение костей из господ военных.
Роль Феваля в истории массовой литературы в целом недооценена, хотя известный современный специалист по данной проблематике Витторио Фрижерио даже позволяет себе выстраивать апокрифическую «Святую Троицу»: Дюма-Отец, Сю-Сын и Феваль-Дух Святой (стоит в связи с этим подчеркнуть, что в 1876 году Феваль пережил самое настоящее религиозное обращение; умер он в парижском монастыре Ордена милосердных братьев). Сейчас об этом как-то подзабыли, но было время, когда Феваль являлся чуть ли не самым знаменитым французским писателем.
Учеником Феваля считал себя работавший некоторое время его секретарем Эмиль Габорио (1835–1873), который многими исследователями (включая и автора диссертации о творчестве писателя Р. Боньо) рассматривается как первый полноправный представитель детективного жанра во Франции, как первый образец развертывания «дедуктивного метода». (Последнее утверждение не универсально: венгерский исследователь жанра Т. Кестхейи считает, что персонажу Габорио «скорее подходит индукция, чем дедукция».) Исходя из такой постановки вопроса, французы получают возможность с гордостью заявлять, что детективный жанр родился не в туманном Альбионе, а именно на территории так называемого «Гексагона» (как они теперь любят именовать континентальную часть собственной страны, по форме напоминающую шестиугольник). Габорио обратился к литературному творчеству достаточно поздно – в 1861 году, после того как он устроился на работу в редакцию газеты «Веритэ» (La Verité; здесь-то и состоялось его знакомство с Февалем). Поначалу он писал юмористические рассказы и исторические сочинения, а в 1863 году перешел в газету «Ле Пэи» (Le Pays) и напечатал на ее страницах свой роман «Дело вдовы Леруж». Публикация не привлекла к себе особого интереса публики. Три года спустя, внеся в текст значительные коррективы, Габорио напечатал роман в другой газете – «Ле Солей» (Le Soleil); на сей раз успех был огромным. Примечательно, что первое отдельное издание книги (издатель – Эдуар Ле Дантю) было снабжено подзаголовком «судебный роман»; Габорио отнюдь не считал себя основателем какого-то принципиально нового жанрового образования. После этого Габорио пригласили печатать свои фельетоны на страницах «Пти журналь» (Le Petit Journal), а это с учетом высокой популярности издания уже было залогом настоящего и прочного успеха.
Между тем современному читателю «Дело вдовы Леруж» может показаться произведением недостаточно динамичным – оно еще слишком тесно связано как с традицией реалистического нравоописательного романа, так и с романом-фельетоном середины столетия. Неслучайно же французский исследователь Жан Тортель характеризовал жанр, в котором подвизался Габорио, «романтическим детективом» – в этом определении подчеркнута зависимость писателя от Дюма и Сю.