Звук становится громче, и я могу разобрать слова песни:
«Не покажу тебе
Все то, что есть во мне…
Но жаль в душе все не
под контролем…
Ты от меня беги,
Ведь стану зомби -
По телу ярость
разольется с кровью.
Царапины везде:
В коридоре на стене.
Уже нет сил, и все не под
контролем…
А ярость уж во мне,
В моем теле, в голове!» (2)
Как же страшно, господи! Меня начинает трясти, как при лихорадке. Он идет. Кто? Дьявол? Или просто человек? Похититель? Убийца? Маньяк? Сумасшедший? Или сумасшедшая здесь я?
Я слышу приглушенные шаги. Лестница? Коридор? Где я?
Я хочу спрятаться, как в детстве под одеяло с головой. Но одеяла нет. Ничего нет. Меня нет. Это не я. Этого не могло со мной случиться. Я правильная, вечно заботящаяся о своей безопасности. всегда слушаю все наставления взрослых. Никогда не гуляю по ночам и в безлюдных местах. Не сажусь в машины к незнакомцам. Не сажусь… Сажусь… Господи…
Скрип несмазанных петель. Отсвет свечи в чьи-то руках. И тихий приятный до боли голос:
— Ну привет, красавица? Проснулась?
«А ярость уж во мне,
В моем теле, в голове!
Прошу сейчас избавь
меня от боли!
Где конец?!
Я чувствую внутри,
Как ярость вновь кипит!
Признаться сложно,
Но я словно монстр!» (2)
Глава 2
Свеча
— Ну привет, красавица? Проснулась?
Мой похититель (это правда все происходит со мной?) подходит ближе. Я слышу его дыхание. Вижу размытое лицо в тусклом свете свечи. Он наклоняется и проводит рукой по моей щеке. Горячие пальцы спускаются ниже: к шее, ключицам. А я боюсь дышать. Мне очень страшно. Надо кричать, но губы как будто склеились, не разомкнуть. Глаза расширены от ужаса, я чувствую, как напрягается все мое тело….
Этого всего не может быть. Мне снится кошмар. Мама, это просто ночной кошмар. Со мной все хорошо. Я дома, в теплой кровати и мне просто все это снится. Сейчас я вновь закрою глаза, а открою их уже в своей комнате с высокими потолками и книжным шкафом во всю стену.
Но капля горячего воска от плавящейся в руках парня свечи падает мне на живот. Стон непроизвольно вырывается из моей груди. И я как будто просыпаюсь.
— Помогите! Кто-нибудь! Пожалуйста!! — ору я, что есть сил. Дергаюсь. Пытаясь стряхнуть руку похитителя со своего тела. Веревки все больше впиваются мне в кожу, боль становится нестерпимой.
— Помогите!! Ну хоть кто-нибудь, — горячие слезы льются по моим щекам. А сама я бьюсь в истерике, пытаясь сделать хоть что-нибудь. Хоть на сантиметр освободить свои руки или ноги. Но все бесполезно.
— Дура! Заткнись, идиотка! — лицо похитителя искривляется от злости, глаза пылают в свете свечи. — Ты все испортила! Заткнись, я сказал! — и он тушит остатки свечи о мое запястье. От ужасной боли я теряю сознание.
Спасительная темнота укрывает меня своим одеялом. Пусть лучше будет так, темное и страшное ничто, чем понимать, что никто меня не спасет, а сама я не смогу освободиться. Надо быть умнее. Быть покорнее и тише. И тогда быть может у меня будет шанс.
*****
— Я тут недавно прочитала одну книгу…
— Да ладно… — насмешливо тянет подруга. — Ты, и одну книгу?
Я смеюсь в ответ, признав, что шутка и вправду смешная. Книги я проглатываю, как минимум по одной на завтрак, обед и ужин. Если быть честной, они заменяют мне личную жизнь. В книгах столько всего интересного, что ничто за пределами книжного мира не способно меня завлечь или заинтересовать. И подруга об этом отлично знает.
— Да, одну, сегодня утром, — подмигнув отвечаю я.
— И что же там было такого интересного? Надеюсь, это роман про богатого мачо, который влюбился в совершенно незаметную, неинтересную серую мышь и, как Золушку, превратил ее в секси-пушку-бомбу? О, как я обожаю такие сюжеты. Жаль, что все они выдумка. В жизни такого не бывает.
— Нет. Не роман. На самом деле это была книга про стокгольмский синдром. Слышала о таком?
— Это когда жертва влюбляется в своего похитителя или насильника?
— Да-да. Это именно он. Короче, там пишут, что у многих жертв проявляется такой вид психологической защиты. Они надеются, что их агрессор проявит снисхождение при условии безоговорочного выполнения всех его требований. Поэтому жертвы делают все, чтобы вызвать одобрение и покровительство своего похитителя или насильника. А некоторые настолько погружаются, что, когда их освобождают, вновь пытаются вернуться к своему агрессору. И даже семьи заводят.