Целуя ее в сухие губы, я стал водить рукой по талии, проминая одеяло как можно сильнее, чтобы почувствовать ее. Поняв, что мне хотелось к ней прикоснуться, она вытащила из-под одеяла свою правую руку, взяв мою и забрав ее под себя. Тело было не столь теплым, сколько пылающим во всех смыслах этого слова. Пока я прикусывал ее за шею, рука изучала тело наощупь, открывая для себя нечто новое, но доселе уже виданное. Проявив решительность, я аккуратно снял одеяло вовсе. Мне представилось нагое тело, которое сочило порывами страсти и вожделения. Губами я соприкасался со всеми частями тела, до которых только мог достать, пока не стал опускаться ниже. Из под низа я чувствовал, как вздымалась ее грудь, как отвердевшие *** бросали тонкую тень. Как она сама, в конце концов, доводила себя до эрекции, теребя их пальцами. Я же, раздвинув ее ноги, добрался до самого запретного и манящего плода. Сначала шли легкие соприкосновения с поверхностью, отчего я слышал легкие вздохи. После же язык медленно начал похаживать вверх и вниз, увлажняя сухую кожу. Самый пиковый момент пришелся тогда, когда я проник за стенку «губ», чувствуя кислинку на кончике языка. Виктория стала стонать, причем стон шел неровно, а даже как то рвано: точно он был неожиданностью каждый раз для моих ушей. Чем дальше я старался уйти языком внутрь, тем больше она изводилась, временами даже вскрикивая на всю комнату. На счастье мне повезло, что окна были закрыты. Мои движения были то равномерными, то хаотично размытыми. Я будто бы игрался с нею, не давая дойти до того, что называют оргазмом. В конце концов, я остановился на самой эрогенной точке ее плода, о которой знают лишь те, кому доводилось практиковать оральную разновидность данного ремесла. Несколько минут я рьяно теребил то место языком, пока она чуть ли не прокричала, выгнувшись настолько сильно, насколько это было возможно. Отведя машинально своими ручками меня от укромного места, я сел, чувствуя засохшее на губах выделение. Эрекция моя билась так, словно вот-вот и я сам испущу оргазм на ровном месте. Но это меня волновало меньше всего. Я был больше доволен тем, что смог удовлетворить ее.
- Иди сюда, - сказала она слабым голосом и я, повинуясь ее воли, приблизился к ней, к ее губам, которые так жадно впивались в меня, точно прощались, стоя на вокзале.
***
Я помешивал еще не остывший кофе. Пена крутилась в чашке почасовой, постепенно растворяясь на глазах. Виктория все еще сверлила меня взглядом. Взглядом, который желал большего, чем то, что было ранее днем.
- Почему ты не хочешь, Дим?
- Что именно?
- Ты знаешь.
- То, что я не желаю овладеть тобой сейчас, - произнес я тихо, - не означает, что у меня нет такового желания как данность. Надо растягивать удовольствие, дабы придать каждому моменту незабываемости.
- Сколько у нас таких моментов может быть, - с уверенностью сказала Виктория.
- Достаточно много, если проявлять больше инициативы, - после чего я вскинул красиво бровями, отчего только вогнал ее в краску.
- Я учту твои пожелания, Дмитрий, - не без интриги произнесла она, - посмотрим, насколько далеко ты сможешь зайти.
В моей голове по-прежнему витали мысли, касающиеся столь близкого контакта с ней. Я принимал это как данность, что нам хорошо вместе. Что за тот небольшой период времени мы могли привыкнуть друг к другу. Но тем не менее, я хотел получить более развернутый ответ от нее самой.
- Виктория.
- Да, Дим.
- Как ты в целом расцениваешь…
- Нас? – докончила она мысль.
- Да, - после чего по телу пошла дрожь, являя собой страх перед неизвестностью: ответом, который мог как ранить, так и ублажить душу. Она смотрела на меня, показывая наивность и удивление.Складывалось впечатление, что она хотела без слов донести ответ, который давно закрался в душе, но которому не хватало решительности произвести точный выстрел.
- Ты знаешь ответ на этот вопрос, Дим, - сказала она настолько легко, что моя неловкость после ее слов словно являлась чем-то надуманным, что не имело никакого веса и ценности в данном диалоге.
- Наши поступки, слова, любое иное действие по отношению к определенному человеку, определяют степень значимости его в нашей жизни. И что плохого в том, что они могут стать намного ближе друг к другу в короткий срок, в сравнении с шаблонным представлением о правильных отношениях? Все то, что мы накручиваем в своей голове, есть некая болезнь, которая беспричинно въедается под корень мозга, заставляя представлять себе то, что не является тем, что имеется на деле. Ты сам видишь, как идет между нами процесс взаимоотношений и что в итоге мы оба получаем от него. Так зачем спрашивать и придумывать лишнее? – вкинув бровью, она смотрела на меня с тем желанным любопытством, который буквально мог развязать, самый что ни на есть, тугой узел.