- Здесь будет неудобно заниматься непристойностями, - сказал я, пытаясь подавить инстинктивное желание завладеть ею тут.
- Это один из немногих разов, когда я с тобой соглашусь, - внезапно сказала она, задыхаясь от страсти, вырабатывающейся на ходу, - здесь нас, к сожалению, все-таки могут увидеть. Друзья твоего товарища любят побродить в такое время. Но пока никого нет, я все же сделаю то, на чем остановилась на озере, - она присела на корточки меж моих ног, уверенно расстегивая ширинку штанов.
- Ты не боишься, что я могу не сдержаться? - этот вопрос был задан, скорее, как формальность. Все мое тело трепетало от ее действий и не желало слушаться разума.
- Нет, - все также слегка запыхаясь, говорила она, - мы быстро. Хотя, все зависит от тебя, - вскинув бровью, она перевела взгляд на штаны, откуда уже успела извлечь мое достоинство. Эрекция билась настолько сильно, что я чувствовал пульсацию по всему органу. Еще большее выделение гормонов я испытал, когда она резко проглотила его. Это было как внезапно, так и желанно одновременно. Она, как и тогда, очень плавно начала двигаться сверху вниз, заглатывая периодами как наполовину, так и полностью, что возбуждало еще больше. Я чувствовал, как он скользит по ротовой полости, иногда соприкасаясь cнижними зубами, чего почти не чувствовалось на фоне общего удовольствия. Руки ее лежали на моих коленях, в которые все больше впивались ногти ее маленьких пальчиков. Ее глухие стоны заводили меня еще больше, давая дополнительный эффект наслаждения. Мне казалось, что она вместе со мной заводилась в равной степени, будто бы своими действиями пропускала через свое тело часть моего раскаленного возбуждения. При свете луны я видел, как ее голова механически движется вперед-назад, при этом не думая останавливаться. Через какое-то время я почувствовал, как по нему начали течь слюни, что придавало небольшой эффект холодка на том месте, где они стекали к низу. Я не мог долго держаться, а потому в скором времени испустил в нее все то, что у меня накопилось за последние несколько дней. Она по-прежнему держала его в себе. Через него я чувствовал, как она проглатывала все то, что я в нее выпустил. Хватка ее пальцев ослабла, а сама она тяжело дышала мне в паховую область, что я чувствовал ее раскаленное дыхание через штаны. Губы Виктории медленно извлекали его из себя. Они оставляли отчетливый мокрый след, который чувствовался так же живо, как и холодок на том месте, где они прошли. После этого она легла на траву, растянувшись на ней в полный рост. Заправившись, я прилег рядом с ней, целуя ее в разгоряченные губы.
- Дай мне руку, - сказала она тихо, - после чего она пропустила меня к своему нижнему белью. К тому самому запретному плоду. Просунув туда средний и безымянные пальцы, я ощутил сквозь легкую ткань тепло и влагу. Посмотрев на нее, я видел, как она, переводя дыхание, посмеивалась над ситуацией, давай понять тем самым, что удовольствие получили оба.
- Я и не думал, что тебя можно завести без прикосновений,- удивленно произнес я, держа улыбку на лице.
- Ты мое лучшее соприкосновение... - каждое ее слово было пропитано той чистотой, которую редко видишь в людях, порой даже любящих друг друга. Эти глаза отливали всю яркость и открытость, что достаточно было посмотреть на них, как понимал все без слов. Под луной они приобретали тот темный окрас, который изменял ее лицо, совершенствуя ее еще больше как девушку и как объект вожделения.
- Виктория...- произносил я нежно ее имя, гладя по лицу, машинально заправляя локоны ей за уши. Она зияла счастьем. Непередаваемой радостью, полученной в результате банального акта. Я и подумать не мог, что элемент наслаждения придаст столько жизненности и уверенности в сказанных ею слов. Больше это походило на сказку, у которой не было конца. На поле, почти ночью, при полной луне, мы смотрели друг на друга, понимая, как сладостна и желанна стала для нас двоих жизнь.
Мы пролежали не более получаса, после чего отправились в сторону участка. Как и сказала Виктория, по пути мы наткнулись на друзей Глеба и на него в частности. Нырнув между двух участков, среди которых проходила поросшая дорожка, мы уберегли себя от ненужной в данный момент встречи. Фонарные столбы светили не везде: в том числе, где проходил я с Викторией, дорога не была освещена, а лишь издали мелькало какое-то наличие света, к которому мы стали идти. Лягушки то и дело лезли под ноги, выскакивая из травы на щебень. Маленькие самоубийцы, коих мне было жалко, я стал обходить или перепрыгивать вовсе. Но, к сожалению, не всегда хладнокровным удалось сберегать свои жизни, а потому поутру нередко можно было встретить где-нибудь раздавленные тельца.