- Хмм, вот как…-подытожил я, добивая остатки сигареты. – Ну а что же его пассия, этого товарища?
- Не могу ничего сказать. Мне о ней Глеб ничего не говорил. Сдается, он и сам толком мало что о ней знает.
Сергей Сергеевич встал из-за стола, взяв в руки остывший чайник.
- В любом случае не говори с ним об этом, Дим. Не думаю, что сейчас будет уместно ему давить на больное. Посмотрим, может оно само отляжет.
- Хорошо, Сергей Сергеевич, я понял. Буду молчать.
- Вот и чудненько. – он собирался было пойти на террасу, как обернулся ко мне – Ты вроде как на свиданку идешь?
- Спасибо, что напомнил, - после чего я стремглав направился в дом переодеваться для вечерней прогулки с Викторией.
***
Мы шли по дороге, где редкий раз проезжала машина. В основном по ней шли только мы, изредка видя детей на велосипедах и более взрослую аудиторию, которая также не спеша брела, куда ведут ноги. Солнце не хотело отпускать этот день, а потому оно нас провожало теплыми лучами, отбрасывая по дороге продолговатые тени. Природа умолкла и, казалось, что вместе с ней замерло все остальное. Погода до того была чудесная, что невольно думал о том, что это всего лишь сказочный сон, в котором мы прибывали вместе с ней. Однако когда она временами касалась моей руки, я возвращался в реальность, пропуская через себя разряд телесного соприкосновения. В такие моменты, неумышленно касаясь меня, она улыбалась, даря меня своей прекрасной улыбкой. Я же старался отвечать ей эмоциональной взаимностью, но по возможности кротко, хоть сердце и заставляло меня действовать от обратного.
- О чем задумался? – спросила она у меня, когда мы шли долгое время молча. Голос ее был так тих и проникновенен, будто она шептала это мне на ухо при полном уединении.
- О прекрасной погоде, что выдалась в этом сезоне и не менее прекрасной Вас, Виктория.
- Право, это лестно, Дмитрий. Только что мы договаривались с Вами обращаться на «ты»… - как бы невзначай проговорила она.
- Прошу простить. Впредь буду только на «ты» - ответил я не без радости на лице.
- Вы уверены? – спросила она у меня несколько игриво.
- Вполне.
- Что же, - после чего она взяла мою руку в свою, - тогда я рада, что мы пришли к общему знаменателю.
В этот миг я почувствовал тепло ее ладони в своей руке. Ее мягкие подушечки пальцев обвили мою руку, отчего невольно началась легкое мандражирование по всему телу. Глубоко выдохнув, я расслабился полностью, после чего тряска спала с меня, словно тяжелый груз.
- Мы можем пойти в лес по тропинке и выйти к озеру или же погулять по участкам. Как хочешь? – спросила она у меня.
- Думаю, лес можно оставить на дневное время, maCherie, а сейчас давай побродим по местным окрестностям.
- Как скажешь, я не против.
Так мы вышли по дороге к трассе, от которой мы свернули в сторону участков, где блуждали до глубокой ночи, навертывая круги. Во время разговора мы не замечали, куда нас ведут ноги. Главное мы общались, и нам было приятно. Только что ближе к полуночи, когда шли по той же дороге в сторону ее участка, она прижалась ко мне. Я позволил наглости обнять ее за талию и она не была против. Мне казалось, что запах ее духов был со мной всегда, настолько сильно он впился мне в память. Я получал удовольствие от каждого вздоха и каждого соприкосновения с ней, что внешний мир в этот миг перестал для меня существовать. Справа от нас шел лес, откуда сегодня мы шли со станции. Слева же располагались участки, подсвечиваемые редкими фонарными столбами, которые встречались на пути. Один же отрезок дороги вовсе был черен, как ночь. На нем все проваливалось в бездонную тьму, пугая своей жуткой атмосферой. Мы окунулись в него также не спеша, идя как можно медленнее. Теплая безветренная ночь очаровывала своим мертвым молчанием, что даже ни одна живность не испускала звук в стороне леса. Казалось, будто мы реально пребываем во сне, чей покой нарушить никто не имел права. И тем не менее, когда мы стали подходить к бетонке, вдалеке на поляне я увидел слабый огонек. Это был костер. Меня пугала тишина, летящая прямо в уши с той стороны. Я предполагал, что среди собравшихся там, может быть и Глеб, но узнать мне это пришлось несколько позже. Пока что я шел с Викторией в сторону ее участка. Последние полчаса мы шли молча, не говоря друг другу ни слова. Рука периодически прижимала ее сильней, создавая некий защитный слой между нами, ограждая от внешнего мира. Она лишь временами поглядывала на меня взглядом, который я не смог понять: то ли он выражал дружелюбие к моим действиям, то ли какое-то осуждение. Но могу сказать одно: в ночи она преобразилась сильнее прежнего, и можно было подумать, что я иду с совершенно иной девушкой, заменив мне Викторию. Волос ее стал темнее прежнего, а глаза показались мне угольно-стеклянными, отчего его вострые черты лица проявляли во мне некий страх и вожделение вместе. Губы ее точно наполнились кровью, стоило мне посмотреть на них в темноте, что придавало меня еще большему искушению. В такие моменты я высвобождал цепкую хватку руки, стараясь думать о чем-то нейтральном, в частности о Глебе и работе по участку. Но ее рука тут же брала мою и возвращала вновь на исходное положение, что мне безусловно нравилось, но отторгало как незнакомый элемент. Я свыкся с той мыслью, что это только объятие и не более того. Однако тело мое и разум говорили об обратном. Сложно сказать, о чем думала сама Виктория. Скорее, она позволяла обходиться с ней как с девушкой в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. И пока все эти мысли и желания хаотично разлетались в моей голове, мы не спеша подошли к ее участку. Как же неохотно я убрал свою руку с ее талии, что на миг мне показалось, будто это последний раз в моей жизни. Она же проводила мою руку плавным поглаживанием своих пальчиков от предплечья до кисти, выдавая тем самым галантный жест, коей видеть доводилось лишь в романах. Калитка слабо приоткрылась, издав легкий скрежет ржавчины.