Я всю жизнь был очень способным учеником, не всегда усидчивым, не каждый раз исполнительным, но таким понятливым, что все вокруг только диву давались. Мне никогда не надо было разъяснять по два раза то, что другим не давалось и за десять, вот и сейчас, я так хорошо, а главное так быстро всё понял, что теперь иду и глаза от земли не отрываю. Ноги ставлю аккуратно, первый шаг на подозрительное место делаю без нажима, второй наоборот давлю так сильно, на сколько сил хватает и постоянно пускаю впереди себя проверенного товарища, копьё, прошедшее со мной пускай только воду, но зато, как зарекомендовавшее в ней себя.
Бесследно такая затяжка в движении пройти не могла, времени на то, чтобы добраться к нашему входу в этот мир потратил почти столько же, сколько и в тот злополучный, первый день своего, такого долгого, похода. А сейчас я совсем не похож на мальчика из магазина, и силы во мне раза в два больше и веса, килограмм на двадцать меньше. А где результат, спрашиваю я вас? Нет его. Вот, что с нами делает страх, перешедший в кошмар, а затем и в леденящий душу ужас.
Место узнал сразу. Оно, и всё, что росло на нём, почти не изменились с момента нашего с ними расставания, но остальное выглядело по другому, совсем по другому. Ни Степана, ни его чудо автомобиля, ни даже следов от колёс, выворотивших комья жирной земли наружу, на месте этом не оказалось. Не было их и рядом, и за кустами, проверенными мной в первую очередь. Не нашлось следов от деятельности моего приятеля и его техники, и в ближайшем обозримом пространстве, содержащем в себе много чего кроме того, что могло бы напоминать о них. Кроме одной вещи, конечно, не заметить которую, даже при огромном желании, не удалось бы. Её я увидел сразу, но подходить близко к ней, окружённой с трёх сторон плотными кустами и редкими деревьями, не решался пока не осмотрел все окрестности и всё, что творилось вокруг этого заповедника.
Выглядела она одиноко и эксцентрично, среди зелёного хаоса названного кем то очень рассудительным природой, и от этого смотрелась ещё симпатичнее, чем это было бы в паре с каким нибудь другим неодушевлённым предметом из той же обоймы. Не портила её совсем не много завышенная высота. И небольшие рыжие вкрапления, образовавшиеся там, где их не должно было быть и в помине, не шли ей во вред. И самое удивительное, что хуже она не становилась даже при отсутствии совсем крохотной детали, предназначенной не только для улучшения конструктивных особенностей, но и для придания изделию определённого шарма и эстетичности. Вот уже, что то около часа, глаза мне мозолит самая обыкновенная коса, которой у меня дома косят обычную, такую же, как и здесь, зелёную траву, и о которой в этих местах мало кто знает, что не способствует ни производительности труда, ни, в конечном итоге, благосостоянию местных фермеров. Но это всё мелочи, по сравнению с тем ребусом, который загадал мне человек оставивший этот инструмент там, где мы с ним были бодры, в меру веселы и не ведали того, что уже относительно не молоды.
Чего он своей странной выходкой хотел мне сказать? Мол ходи и оглядывайся? Или: "Жди, не долго и тебе осталось, скоро и за тобой придут". Вариантов в голове, пока собирал ветки для костра и даже в то время, когда забивал пробегавшего мимо кота-кролика, и вешал на просушку одежду, прокрутилось довольно много. Но ни один из них не давал прямого ответа, на такой же ровный вопрос: "Для чего?" Для чего он это сделал? Я бы ещё понял оставь мне на память живший здесь человек очередную банку, не удивился если бы обнаружил её и с компотом внутри. Но косу то на кой чёрт выставил на всеобщее обозрение? Зачем надо было всё так усложнять? Ну не дождался ты меня и смылся в неизвестном направлении или того хуже, домой переметнулся, так поступи, как мужчина, как простой интеллигент в конце то концов. Оставь записку, так мол и так Владик, уезжаю, прости, не держи зла и не поминай лихом. Я бы всё понял и смело потопал обратно, перестал бы тратить время на твои поиски, и не подвергал бы свою юную жизнь опасностям, вырастающим здесь прямо из под земли. Так нет, надо было железяку с подтекстом оставить. Вот тебе, вспоминай и не кашляй, и думай всё, что заблагорассудится, а самое то главное поступай так, как тебе совесть позволит. Можешь прекратить поиски старого, больного человека, годящегося тебе в отцы, единственного, кто остался у тебя от прошлой жизни, если ты такой гад.
- А сам то ты кто, после этого?! - выкрикнул я в темнеющую пустоту, доведя себя до полного отчаяния.
Ночь провёл среди трёх костров, маясь от жары, но зато забыв об атаках комаров, так и продолжавших процветать на земле обетованной. Проклятущая палка с острой железкой на конце заставила заночевать в огненном кругу. Её магическая сила проникла в меня так основательно, что не смог от неё отделаться даже после сытного ужина. Что то же это послание обозначает, не мог же старик и в самом то деле от нечего делать или из-за вредности, воткнуть её в землю?
Поиски прекращать я не собирался. Степан хотя и старый козёл, но мне его жалко, да и автомобиль, марки "Москвич", в наших с ним взаимоотношениях не при чём. Поэтому на спиралевидную тропу вышел сразу же после завтрака, с огромной осторожностью прокрался в западном направлении, километра на три и начал оттуда наматывать круги, постепенно сужая их радиус. С первых же шагов стало ясно, что родился я в рубашке. В этом районе было столько трясин, всевозможных луж и просто провалов, что окажись в прошлый раз менее удачливым, быть мне погребенным в одной из этих смертоносных ловушек, так и не узнав, куда занесла меня судьба. Участок, если выражаться словами геологов, был очень перспективным и я, возможно, прямо сегодня попытал бы счастье в одной, наиболее заманчивой грязюке, но отсутствие страховки и свежие воспоминания от пережитого, останавливали меня, хотя глаз прямо таки цеплялся за что то стеклянное.
Ближе к полудню сделал отметку пройденного пути, разжился провизией и отправился готовить обед. По дороге наорался столько, что будь кто нибудь рядом давно бы услышал меня. Пообедаю, перекурю, а вдруг за это время и Степан объявится, а нет так отмотаю оставшиеся километры и завтра расширю зону поисков, дня два у меня в запасе имеется, воды ещё достаточно.
Послеобеденный променад принёс мне неожиданную, но очень радостную находку, отобравшую у моего бестолкового хождения примерно часа два. Я обнаружил, не знаю случайно ли или вполне закономерно, целую поляну лесной земляники, своим красным цветом перебившей все другие оттенки и расцветки. Её оказалось так много, что будь в моём распоряжении ведро, его, за это время, наполнил бы полностью. Но, ведра не было, зато был внутренний резервуар, утрамбовавшийся за время хождения больше, чем на половину и вот его то я, и ублажал все два часа без перерыва. Есть всё таки в местных лесах, что есть, было бы воды вдоволь остался бы жить здесь до тех пор, пока не отыскал своего приятеля.