— Спроси, если не сложно. Только сделай это осторожно, чтобы он не заподозрил чего нибудь нехорошего. Мало ли подумает ещё, что мы чего то там плохое сделать хотим.
— Окстись, дядя Стёпа. Это тебе не у нас, где в родную школу без пропуска не попадёшь и на каждом углу всем педики мерещатся. Здесь всё на много проще. Если чего то заподозрят, сразу отчикают то место, с которым у тебя проблемы. Уж поверь мне на слово, я подольше твоего тут шатаюсь.
— Ну раз так, тогда спрашивай.
— Слышь Драп — обратился я к безмятежно шагавшему шагах в пяти, впереди нас, другу, — тут дядя интересуется. Ты читать умеешь?
— А чего это вдруг, его забеспокоила моя грамотность?
— Да говорит, если у тебя с этим трудности, мог бы помочь научиться.
— Умею. Спасибо, научили уже. Медленно конечно, но, если никто торопить не будет прочитаю всё, что попросите.
— А где научился этому? — спросил Драпа, Степан.
— Так, где же ещё, дома конечно. Родители сами этому должны учить своих детей. Что, соседям такое ответственное дело будешь перепоручать?
— Твоя правда, на соседей надежды никакой. Вот и я ему об этом говорю, а он не верит — подвёл я черту под разговором, но тут же попросил приятеля: — А ну ка притормози!
— Чего ещё? — недовольно спросил меня, житель промзоны.
— Пацана видишь?
— Ну и что с того? Это что, твой внебрачный сын? — спросил меня Драп, чем вызвал изумление на лице дяди Стёпы.
— Ага, сдался мне такой сынок. Помнишь, где ты портки свои менял? Это те кусты, где тебя этот хороший мальчик застукал с голым задом.
— Точно! Он, гадёныш! Всыпать бы ему, за любознательность, да боюсь родители возмущаться будут.
— Подожди, я ему сейчас моральных пендалей пропишу. Вы вперёд идите, только не быстро, чтобы успел догнать вас, а я с ним побеседую, по своему.
Выждав, когда осёл и Драп с дядей оторвутся шагов на двадцать, лёгкой походкой подошёл к мальчугану, чего то делающему в зарослях травы.
— Привет! — добродушно поздоровался я с ним. — Заработать хочешь?
— Хочу — даже не поинтересовавшись, что нужно делать, ответил соплист.
— Ляльку позови. Скажи жених пришёл, хочет день свадьбы назначить. А я тебе за это вот, три медяка дам — протягивая несколько чешуек ребёнку, попросил я его.
— Пять — твёрдо назвал он цифру.
— Чего пять? — спросил я не разобравшись, на сколько хитёр этот белобрысый ангелочек.
— Пять медяков дашь, тогда позову — серьёзно заявил малыш.
— Вот же сучё… — вырвалось у меня, но я вовремя успел перехватить фразу. — Вот же какой умный мальчик. Ну что же, пять, так пять. Для дела ничего не жалко. Иди давай, зови Ляльку. Только громко кричи. Так, чтобы все слышали. А я здесь вас подожду.
— Я громко орать умею — засовывая медяки куда то под рубаху заорал малыш на бегу и ещё громче: — Ляляка! К тебе жених пришёл! Мама! Где она?! Тут к ней жениться пришли!
Хочется надеяться, что моя маленькая месть не отразиться на состоянии здоровья мальчика, но послужит ему хорошим уроком. Не стоит верить всему, что слышишь и не обязательно всем сообщать о том, что видишь.
Своих спутников догнал уже на спуске, на том самом, с которого можно было рассмотреть всё, что творилось на территории, с чьей то лёгкой руки, прозванной здесь промышленной зоной. Вид, открывавшийся внизу и меня, человека, сумевшего уже по достоинству его оценить, снова заворожил, чего же тогда говорить о Степане, увидевшем этот муравейник впервые.
— И это называется промышленной зоной? Какой ужас — очень тихо, так чтобы его не расслышал житель этой части Корабельного, сказал слесарь.
— Ну, я бы не стал так придирчиво относиться к людям, такое продолжительное время двигавшимся в бездну хаоса, но сумевшими найти в себе силы и остановиться у самого края пропасти, не превратившись при этом в рабов обычной деревянной палки — в очередной раз не согласился я с пессимистическим настроением товарища.
— Владик, мне не до смеха. Посмотри сам внимательно, на всё это и ты поймешь, что нам здесь хана — еле сдерживая стон, вымолвил работник одного из машиностроительных предприятий, сумевшего выстоять во времена затяжного кризиса.
— Да ладно старик, не отчаивайся ты так. Я же с тобой, да и аппарат твой никуда не делся. Запустим его и будем двигать прогресс в массы.
— Молод ты ещё очень, вот и смеешься, когда плакать надо. Ну ничего, будет у тебя ещё время осознать произошедшую с нами катастрофу.
— Да её я давно уже осознал, только плакать мне всё равно почему то не хочется. Прав ты дядя Стёпа, всё, наверное, от того, что я ещё молод, как ты сказал, очень. Но мне это нравиться, быть молодым и весёлым, несмотря ни на что. И плевать я хотел на то, что тут машины не ездят, и телевизоры не продают.