Для полиции все было ясно — найдено орудие преступления, после чего неизбежно следует арест, тем не менее один из фараонов спросил:
— Ты что, хорошо его знаешь?
— Да в общем-то нет, — замялась девушка. Сердце подсказывало ей, что произошла ошибка и Холси задержан несправедливо, но полицейский прервал ее сомнения:
— За этим ублюдком гоняется половина властей штата. Хорошо, что нам удалось его задержать. Неизвестно, каких бед он смог бы еще натворить.
Его подручный затолкал арестованного в машину, и она, оставляя шлейф пыли, скрылась в направлении полицейского участка.
Райтер, видевший все до мельчайших подробностей, выждал положенное время и покинул свое укрытие — дощатый придорожный клозет. Он направился к закусочной, войдя, заказал пакетик картофельных чипсов, овощной салат и чашку кофе. Убийца был вегетарианцем и терпеть не мог мясных блюд. Теперь он располагал свободной минуткой, чтобы спокойно посидеть и поглазеть на окружающую его обстановку. Сейчас Красный Лосось вряд ли бы его похвалил за это.
Разумеется, Райтер был представителем своей цивилизации — вынянченным и выпестованным в привязанности получать удовольствие от всего, что приходится делать. До недавнего времени ему казалось, что доступ открыт к осуществлению любых, самых невозможных прихотей. Желания менялись, как узоры в калейдоскопе, но потребность в них не убывала. Жизнь проходила перед ним, как череда ярких, быстро сменяющих друг друга картинок.
Однажды, пресытившись, он увидел, что не очень-то преуспел в погоне за призрачным и недосягаемым счастьем. Его окружали такие же голодные до развлечений смертные, и он ничем не выделялся из толпы. Это его деньги они присваивали себе, когда ему не везло в казино. Это с его женщинами они спали, когда он их оставлял. И это ему на смену придут более молодые и хваткие, чтобы забрать то, что осталось. Смешными выглядели попытки снизить количество выходных костюмов до двух, проводить отпуск в провинции, обегая стороной Майами, чтобы быть не таким как все. Недостаточно было и сочинять нечто, от чего у обывателя сводило скулы от тоски.
Вот тогда и возникло полное новых надежд слово «Голливуд». Успех в киноимперии означал для соискателя прорыв в верхушку элиты общества. Но элита жестоко посмеялась над неудачником.
Едва ли можно было назвать результат, который он получил, ожидаемым, когда собирались вещи и приводились в порядок необходимые записи, и когда он вскрывал изнутри скорлупу общества столицы, кино и развлечений.
«Быть может, вы в душе совсем неплохой человек, — сказал ему один маститый голливудский режиссер, — но вы пишете плохие книги. Ваши герои слишком мягкотелы, я подчеркиваю слишком. Оглядитесь вокруг — мир выглядит гораздо жестче и наш хищный кинематограф требует более суровых жертвоприношений, чем ваши жалкие опусы. Я не смогу заставить зрителя поверить в пасторали, вымученные из пальца».
Это говорила авторитетная знаменитость, и именно ей принадлежало приоритетное право выносить приговор. С легкой руки голливудского бонзы он превратился в двойника актера, игравшего репликантов.
Прищурившись, он уставился на Райтера и спросил: «Вам никто не говорил, что вы похожи на Рутгера Хауэра? Если вы так любите кино, почему бы вам не пойти в трюкачи? Вы могли бы с успехом его дублировать».
Так Райтер узнал о себе все, но не только. Погуляв по дорогим улицам Калифорнийского побережья, он увидел Голливуд с совершенно иной стороны. Его окружали люди-куклы. Живые биороботы с лицами-масками на все случаи жизни. Репликанты, пришедшие в этот мир, чтобы получить свой дорогостоящий кайф.
Вскоре ему представилась возможность убедиться в справедливости слов режиссера. Мир действительно был жесток.
Райтер собирался покинуть Калифорнию. Карьера трюкача его не прельщала, и деньги, отложенные на поездку, подходили к концу. В последний раз он отправился на прогулку по предместью Лос-Анджелеса с легким чемоданчиком в руке, чтобы набраться впечатлений до отхода вечернего поезда.
На улицах не было ни души. Район был погружен в полутьму, разрезаемую изредка светом рекламных огней. Неожиданно из-за поворота выскочила дорогая машина и на полном ходу врубилась в одну из витрин. На глазах Райтера творилось невероятное — с заднего сиденья выскочила черная тень и, швырнув на мостовую какой-то предмет, бросилась наутек. Ни секунды не мешкая, он подбежал посмотреть, что случилось. Распахнув дверь водительской кабины, он едва успел подхватить тело шофера, из горла которого хлестала кровь. Другой труп в машине ткнулся головой в приборный щиток. Предмет, брошенный на дорогу, был ножом какой-то причудливой формы. Подобрав его, Райтер совершил непростительную ошибку, о которой долго потом сожалел. Подоспевшая тотчас полиция так его и застала: перепачканного в крови, сжимающего в руках холодное оружие.