Парламентер, разумеется, не послушал совета и направился к кучке таких же недовольных.
— Недоставало мне еще общаться с метисами, — тихо бормотал он.
Тем временем новый проводник смастерил что хотел, и опробовал свою штуковину. Она представляла собой кругляшку величиной с блюдце, с пропущенными через нее жилами, которые, скрутив, он натянул в руках. Кругляк пришел во вращение. Скручиваясь и раскручиваясь, вся нехитрая конструкция издавала тоскливый заунывный звук. Индейцы возбужденно загомонили, вслушиваясь в этот звук.
— Ну и забавы у этих дикарей, — бросил один из путешественников.
Откуда было знать европейцу, что этот нехитрый индейский инструмент уже телеграфировал на многие мили об их гибели. Никто из цивилизованных путешественников не мог предположить, что, вторгнувшись на чужую территорию, они уже подписали свой смертный приговор.
Отроги гор, которые они собирались штурмовать на рассвете, были безраздельными владениями Тхе Си Нуа — грозного божества индейцев, и доступ к ним охранялся лучшими воинами.
Черный Билл, полукровка, был разведчиком во вражеском стане. Он извещал соплеменников о координатах, выражаясь языком цивилизации, нежданных гостей.
Когда окончательно стемнело, кучка шерпов расселась вокруг костра, и старший завел длинную песнь. Из рук в руки кочевала причудливая индейская трубка, и никто из белых не видел сверкающего во мраке блеска неизвестно откуда взявшихся ножей.
— Чего это они горланят, — спросил Джезетт у проводника.
— Так, — отозвался он. — Заклинают богов дороги.
«Едва над землей встанет солнце, — переводил про себя Билл, — и рысь мне расчистит тропу, я выйду охотником смело и выведу своих братьев. В багряном сиянии светила никто не отличит капель крови от капель выпавшей росы, и пусть вражьей влаги будет больше».
Ночной ветер далеко разносил суровую песнь воина. Быть может, ее уже слышали крадущиеся во тьме братья.
Если нога бледнолицего переступит владения Тхе Си Нуа, племя будет покрыто несмываемым позором. Так говорил Красный Лосось.
И только Черный Билл знал, что рано или поздно нога белого человека вторгнется в заповедное место. Это тоже говорил Красный Лосось, но только одному ему и никому больше. Приятно ли быть посвященным в такие тайны? Легко ли знать, что на рассвете все эти люди, среди которых, быть может, был один, знавший его отца, отправятся к своим богам, так и не узнав, почему их постигла эта участь? Билл не задавался такими вопросами. Он мужественно принимал то что есть, и верил в победу. В ту самую победу, которая завтра, быть может, обернется для них поражением, но воля Лосося непреклонна, потому что он маг, жрец, шаман и вождь в одном лице. Он и никто другой общается в племени с богами, а значит — ничего нельзя изменить.
«Пой песню, воин, — думал Черный Билл, — пой так, чтобы тебя услышали Танцующий На Ветру и Желтая Скала и многие другие братья с такими же звучными и красивыми именами».
Райтер прервал свои фантазии. Ему самому пригодилась бы боевая песня воина, но он, к сожалению, так ее и не сложил.
Его дорога лежала через заросли степного бородача и пырея к заброшенной бензоколонке, напоминающей скорее бесхозный фамильный склеп.
Райтер неплохо изучил это место. Дозвониться куда-либо с бензоколонки было невозможно.
«Нет, — решил убийца, — это не фамильный склеп, а великолепный кромлех, где я совершу жертвоприношение».
С минуты на минуту он ожидал появления красного «кадиллака».
Единственный в огромном пустом помещении телефон не работал. Холси тихо выругался и пнул ногой покосившуюся дверь. По заброшенному бетонному ангару гулял ветер. Волны сухого горячего воздуха неслись, вероятно, от самой Мексики.
Холси направился к машине, но внезапно услышал шорох у себя за спиной. Обернувшись, он увидел, как в клубах подсвеченной солнцем пыли, материализуется черная фигура его врага.
Подобно злобному привидению, преступник скользнул в сторону, не покидая теневой зоны помещения, так, чтобы солнце било в глаза противнику, и загородил проход.
Первым желанием Холси было броситься на врага с кулаками, но его оттолкнул спокойный, даже осуждающий взгляд противника. Юношу снова охватил страх. Он не знал, как поступить.
Видимо, попутчик тоже обдумывал план действия. В его руках поблескивали ключи от «кадиллака». Он уже побывал в машине и достал оттуда все необходимое. Несомненно, у врага Джима была некая внутренняя сила, не позволяющая юноше напасть на него и измолотить первым попавшимся под руку тяжелым предметом.