— Моим бедром?
— Да. С плотностью костной ткани. Ты слишком много времени провел на драйверах. Андервуд сказала, что плотность костной ткани — это проблема всего организма, но твое бедро совсем плохое. Прочность кости там настолько невелика, что ты практически сломал бедро.
— Я сломал бедро?
— Хотя там только трещина в волос толщиной, но, в общем-то, да. Большое количество алкоголя сглаживало боль, но эта трещина… она свежая. Выглядит так, будто ты совсем недавно сломал бедро — например, накануне перед тем, как мы начали работать с тобой. Фальк?
— Да?
— Почему ты рассмеялся?
— Ну тогда, скорее всего, я сломал кость во время бурного секса, по которому я так соскучился и для которого оказался староват.
— Ах ты, кобель! — усмехнулась Клиш. — Пусть это послужит тебе уроком.
— Обязательно. Ладно, ну, приключилось это дерьмо с моим бедром. Что это меняет?
— Туда попала инфекция. Помнишь, что я сказала о твоей иммунной системе? Ты болен. Организм сопротивляется, у тебя жар. Андервуд пытается лечить тебя лекарствами широкого спектра действия, вот такие дела, но ты болен, и это влияет на область контакта. Мы пытаемся извлечь тебя, но Эйуб беспокоится, что, вытащив тебя, мы фрик-си твой организм.
Теплая черная вода плескалась в темной утробе.
— То есть ты хочешь сказать, «убьете меня», — констатировал он.
— Эйуб считает, там целый букет проблем, — сказала Клиш. Некоторые ее слова если и не совсем исчезали, то как-то смазывались. — Паралич, повреждение мозга, отказ органов… в общем, все то, что тебе совсем не нужно.
— Ты так хорошо знаешь меня.
— Так вот, мы работаем над этим. Мы прорвались к тебе — это уже огромный шаг вперед и хороший знак.
— Но есть еще и другая проблема, да?
Вода, перекатывающаяся в темноте. Приглушенный далекий шепот.
— Да.
— Блум умер, так?
— С функциональной точки зрения — да.
— А можешь поподробнее?
— Андервуд отслеживает его жизненные показатели, — сказала Клиш, — но сведения обрывочные. Целостная картина никак не складывается. То, что мы наблюдаем сейчас, насколько мы поняли, — это следствие ранения в голову. Все функции высшей нервной деятельности отключились. Если бы он был сам по себе, он был бы мертв.
— На самом деле еще удивительно много чего осталось от него, — проговорил Фальк. — Эмоции. Воспоминания. В условиях сильного стресса срабатывает его мышечная память. Пару раз так уже было.
— Интересно. Я передам Эйубу.
— Клиш, у меня периодические приступы боли. Невыносимой боли. Спазмы в животе и в голове. Приступ начинается внезапно, и, пока не пройдет, я совсем беспомощный.
Она что-то сказала. Слова были далекими, почти шепот.
— Клиш?
Она уплыла, ее слова звучали, как шелест волн.
— Клиш?
— Фальк, я же говорю — это мы, — произнесла она вдруг громко и совсем близко. — Боль — это мы. Прости, наша ошибка. Боль возникает, когда мы пытаемся физически извлечь тебя из «Юнга» и отключить. Но всякий раз это вызывает у тебя такие сильные страдания от полученной травмы, что мы прекращаем все действия.
— А Блум?
— А что Блум? — спросила она.
Невидимая вода плескалась.
— Что будет с ним, если вытащить меня?
— Мы не знаем. Если бы ему оказывали надлежащую медицинскую помощь…
— Клиш?
Тишина.
— Андервуд считает, что жизнь в нем поддерживаешь ты. Твое сознание заставляет его тело функционировать. Ты что-то вроде его жизнеобеспечения. Он держится только благодаря тебе.
— Значит, если вы вытащите меня, он окончательно умрет.
— Мы так считаем.
— Ладно. Пусть. Вы знаете, что тут происходит?
— Частично. Слушали через тебя. Здесь события тоже развиваются. Апфел пытается связаться с АП через спутники «ГЕО», но официальной линии связи нет. ВУАП сделало заявление, что в настоящее время проводится военная операция. Подробности не сообщаются. И что связь с зоной боевых действий до сих пор не восстановлена. Через тебя мы поняли, что проблема имеет наземную природу. Ты уверен, что тут замешан Блок?
— Я ни в чем не уверен. Но, на мой наметанный взгляд, я бы сказал «да». Спецназ Центрального Блока.
— Апфел хочет знать…
Слова вдруг стали далекими и неразборчивыми.
— Клиш? Клиш?
— …слышишь меня? Ты слышишь меня, Фальк?
— Да.
— Апфел спрашивает, какого рода удары наносятся там по тактическим силам ВУАП. Официально нам ничего не говорят, но АП определенно намерена послать вам туда серьезное подкрепление. Нам кажется, они довольно заметно нервничают по поводу полной утраты связи.
— Еще бы, — произнес Фальк. — Я знаю не много. Из трех команд, с которыми я был непосредственно связан, нас, похоже, осталось всего четверо. Четыре человека. Повстанцы ждали нас на территории. К тому же они уничтожили большую часть местного населения. Зачищены целые поселки.
— Ты это серьезно?
— Они знали о нашем прибытии. Клиш, тут на кону что-то важное поставлено, но никто не понимает, что именно. Весь этот экстрапереходный этап начинает приобретать все больший смысл. Жуткий смысл. Понимаешь, на кону что-то настолько ценное, что Блок впервые готов закончить с холодной войной и начать настоящую. Клиш, слушай, все считают, что это из-за Фреда, но, по-моему, Фред тут сбоку припека. Типа сахарной глазури на сладком пироге. Как мне видится, причина этой заварухи находится здесь, на планете. Скорее всего, в районе Айбёрна. Я почти уверен, что все проблемы связаны с этой местностью.
— В смысле?
— Ну, я не знаю. У меня есть небольшое видео. Осталось от предыдущего владельца антибликов. Очень надо бы перевести несколько слов с русского. Если я проиграю ролик и включу звук?
— Да, пойдет. Сделать перевод — не проблема.
— О'кей. Дай мне несколько минут. Или хотя бы секунду, чтобы прийти в себя. Клиш?
Ничего.
Это ничего продолжалось какое-то время.
Он снова открыл глаза.
— Черт! — закричал Вальдес. — Парни, Нестор очнулся! Он с нами!
Фальк огляделся. Лесная поляна залита серым светом, скорее похожим на дымку. Вокруг деревья, густо оплетенные вьющимися растениями. Серо-зеленые листья густо устилают землю. Пахнет сырой землей, древесной смолой и перегноем. И холод — закономерный спутник сырости и недостаточного освещения.
Прибен и Раш стояли над ним. Вальдес склонился слева.
— Мы живы? — спросил Фальк.
— Почти без потерь, — ответил Прибен.
— Хотя уже решили, что ты умер, — усмехаясь, произнес Вальдес. Его лицо под слоем грязи было покрыто синяками.
— Где вертолет?
— Там, — махнул через плечо Раш.
— Вы несли меня?
— Пришлось, — проговорил Прибен.
— Думали, эта адская машина взорвется, — покачал головой Вальдес. — И вся хреновина вспыхнет, как огненный шар.
Он посмотрел на Фалька и усмехнулся.
— Но… не вспыхнула, — добавил он.
— А где Маус? — спросил Фальк.
— Здесь, — отозвался Бигмаус откуда-то сбоку.
Фальк повернулся. Бигмаус сидел, привалившись к стволу дерева. Он пытался улыбаться, но выглядел как мертвец. В полумраке леса его кожа казалась пепельной и нездоровой.
— Масри? — спросил Фальк.
— Ублюдок, — произнес Прибен.
— Ему не так повезло, — сказал Вальдес. — Вернее, не повезло совсем.
Фальк поднялся на ноги. Это у него получилось не сразу. Вальдес встал и помог ему.
— Где мы? — спросил Фальк.
— В каком-то гребаном лесу, — ответил Вальдес.
Фальк посмотрел на Прибена.
— Все, как он сказал. В самой чаще какого-то гребаного леса, — подтвердил Прибен.
— Пора двигаться дальше. Надо найти нормальное укрытие, — сказал Раш. — Все-таки тащить тебя нелегко. Хорошо, что ты очнулся.
— А если б не очнулся, что тогда? — поинтересовался Фальк.
— Наверное, пришлось бы тебя оставить, — ответил Раш.
— Заткнись, — оборвал его Вальдес. — Слышь, ты, умолкни. Нес, он не то имел в виду. Он о другом говорит.