– Переехал, чтобы никто не нашёл, – угрюмо ответил он.
Признаться честно, молодой человек, я никогда не имел дело с такими людьми. Пациенты, с которыми мне довелось общаться, были разными: весёлыми и грустными, болтливыми и молчаливыми, но чтобы таинственными… Такое в моей практике происходило впервые.
От его тяжёлого ответа мне стало не по себе, и в тоже время мне всё больше хотелось узнать, кто же он такой.
– Вы от кого-то скрываетесь? – произнёс я.
– От трусости, – ответил он; глаза его оттаяли и вместе с этим приобрели живой и человечный вид; он их опустил.
– По вашей наружности такого и не скажешь.
– Внешность обманчива, – сказал он голосом, отягощённый таким опытом.
– И всё-таки, куда ж вы едите?
– Туда, где дурная история должна закончиться, – ответил он мне, сдерживая нервозность.
Я понимал, что чем больше его спрашиваю, тем больше его начинаю раздражать.
– Но я явно не на работу, – допытывался я. Получилось, конечно, грубо. Не стоит так говорить с незнакомым человеком.
После этих слов его черные густые брови показались ещё более чёрными и густыми, скулы сжались, лицо приобрело раздражённый вид.
– Чего вы от меня хотите? – произнёс он сквозь зубы и посмотрел на меня пронзительно.
– Я вас понимаю, иногда хочется побыть наедине с собой, но от тягостной ноши можно избавиться и простой беседой, – сказал я мягко, как говорю моим пациентам, желая их успокоить и отстранить от плохих мыслей.
– Да неужели? – съязвил он.
– Да, я так считаю. Порой разговор с другим человеком лечит лучше, чем лекарства.
– А я считаю, что ничего больше не нужно, если имеешь при себе вот это, – произнёс он и стал раскручивать свой пышный и широкий бежевый шарф. Когда он его раскрутил полностью и снял с шеи, то оказалось, что шарф этот не простой: он сложен надвое и сшит, образуя камеру по всей длине; на одном конце его была едва заметная молния, задрапированная длинными трикотажными висюльками. Попутчик расстегнул эту молнию и залез длинными пальцами во внутрь шарфа, от туда он достал кончик толстой плетёной бечевы. После этого он метнул ехидный взгляд в мой адрес и ухмыльнулся, наверное, от того, что заметил смятение.
– Ну что? Хотите общаться? – сказал он, ехидно улыбаясь.
Тогда я подумал, что незнакомцу либо действительно очень плохо, или очень хорошо, от того, что развлекается ездой в маршрутках и пугает любопытных врачей.
– С человеком всегда интересно общаться, тем более, когда его совсем не знаешь, – наконец ответил я, понемногу утихомирив сердцебиение.
Незнакомец изменился, вся скабрезность исчезла, и он снова стал таким, каким был в начале нашей встречи: тягостным и отстранённым. Он отвернулся от меня и стал старательно заматывать шарф.
К этому времени я уже понял, что не приеду на работу сегодня. К тому же маршрутка как раз проехала поликлинику, а потом и вовсе многолюдные остановки, пассажиры вышли, и я остался наедине со своим попутчиком.
О чём его спрашивать дальше я не знал: либо прикинуться непонимающим идиотом, посоветовав ему не прятать таким образом верёвку для развески белья, и тем самым окончательно собой разозлив, либо спросить его прямо о том, что подумал о нём и о его предстоящем деле.
Я выбрал второе.
– Зачем вам это? – спросил я. Незнакомец опустил голову и погрузился в тишину, мне же отступать было некуда.– Вы по праву можете считать меня назойливым человеком, но представьте моё положение.
– Какое б оно ни было, всё равно лучше, чем моё, – произнёс он хмуро.
– Как сказать… Я теперь ваш заложник.
– Это от чего вдруг? – спросил он, подняв от удивления решительные брови.
– После того как вы посвятили меня в часть своей тайны, вы сделали из меня заложника.
– В своей настырности сами виновны.
– Что сталось, того не вернуть. И теперь я не могу спокойно жить, если пройду мимо вас и не узнаю вашу историю.
– Человек просит помощи у самоубийцы? – сказал незнакомец и поднял свои тяжелые черные брови.
– Вот такая ситуация, – произнёс я коротко и очень глупо.
– Человек так устроен, что если не его проблема, то он её быстро забывает. Так что не стоит волноваться. Всё пройдёт.
– А если не пройдёт?
– Тогда мне станет легче, – произнёс он с лёгкой улыбкой.
– И от чего же? – спросил я.
– Страдания облегчаются осознанием того, что кроме тебя ещё кто-то страдает. Поэтому вы уже помогли мне.
– Может быть…. но если я не узнаю вашей истории, а ограничусь лишь эффектным показом вашей бечевы, то шанс позабыть вас будет очень высок.
Наверное, поразмыслив, что назойливый тип просто так не отстанет, попутчик расслабил шарф и произнёс что-то очень тихо, так, что я только заметил, как зашевелились его губы. Он с неудовольствием покачал головой и глубоко вздохнул.