Батрак сдёрнул с головы передник.
— Здорово, — согласился он. — Только такие вещи лучше делать быстрее и без предупреждения.
— Я научусь! — пообещала Эрна и взяла протянутое яблоко.
— Подумать только, — пробормотал протирающий глаза Лонгин, — это милое дитя ещё два дня назад дулось, когда ей запретили кромсать дождевых червей, чтобы сварить «жутко страшное зелье».
— А говорила, «обычная девочка», — пробормотал Виль, поднимаясь на ноги. — Дар не унаследовала…
— Она была обычной девочкой, когда я отправляла её в город, — сердито ответила Магда, кидая на друзей недовольный взгляд.
Эрна вприпрыжку поскакала в дом.
— Пара фокусов ещё ничего не означает, — возразил Лонгин. — Усвоить их мог бы любой ребёнок, дай только повод. Это обычно проходит с возрастом. Если не развивать.
— А как сильно можешь развить? — заинтересовался батрак.
Лонгин пожал плечами.
— Пока рано говорить. Одни дети дальше пары фокусов так ничего и не могут. Другие — хоть и взрослыми начинали, достигают неплохих результатов. Мало способностей. Надо, чтобы человек принял дар. Или проклятие.
— А я тебя помню, — вместо ответа заявил батрак. — Ты мне вместо кошелька с золотом черепки подсунул.
Лонгин пожал плечами.
— А чего ты хотел? — удивился он.
Батрак сплюнул и пошёл в дом за девочкой.
— Магда, ты сошла с ума? — напустилась на ведьму белая волшебница. — Зачем ты остановила девочку?
— Это ты сошла с ума! — рассердилась ведьма. — Я тебя просила её учить?! Устроили тут… балаган. Что можно и что нельзя ему показали.
— Что он от тебя хочет? — не отставала волшебница. — Хочешь, я избавлю тебя от этого человека?
— Дамы, — вмешался Лонгин, обнимая жену за плечи, — вы бы подумали, что «этот человек» там один с девочкой.
Магда подхватила передник с земли и бросилась в дом.
Эрна, оседлав лавку на кухне, пыталась скакать на ней верхом и очень ругалась, что лавка больше не шатается и играть стало не интересно.
Виль сулил сколотить качающуюся лошадку и требовал оставить «полезную вещь» в покое.
— И тележку! — обрадовалась Эрна. — Мне знаешь как тележка нужна? Я буду с ней маме помогать!
— В доверие втирается, — прокомментировал вошедший вслед за Магдой Лонгин. — Очень умно.
Эрна покосилась на воспитателя и ткнула пальцем в батрака.
— И всё равно я с тобой никуда не пойду!
Магда закатила глаза и прижала к себе дочь.
— Не ходи, — согласился батрак. — Я пока у вас поживу.
— Магистр Эрвин, — задумчиво произнёс Лонгин. — Значит, братья-заступники задумали подмять под себя и прозревших, и орден Камня одним ударом…
Виль недобро покосился на Магду.
— Болтушка ты, Маглейн. Не ожидал.
Лонгин покачал головой.
— Скажи им спасибо, — кивнул он на жену и девочку. — Подозреваю, мы всё видели яснее, чем вы с Магдой.
— Ай-ай-ай, какая способная девочка, — заухмылялся батрак. — Маглейн, а ты говорила, ничего не умеет.
— Это белая магия, — раздражённо ответила ведьма.
— Да хоть бурая в крапинку, — отмахнулся Виль. — Главное, у неё получается.
— Если она увидела в зеркале то, что тебе показывало зелье, — проговорила Виринея, неприязненно косясь на батрака, — значит, с этим связана её судьба. Магда, ты бы поберегла девочку.
— Я могу предупредить кого надо на встрече, — предложил Лонгин.
— Совсем за своими книжками ума лишился, — рассердился батрак. — Ты хоть знаешь, кто это был? С кем он связан?
— С кем связан — тут ты прав, — признал волшебник. — А кто это был — видел, конечно. Что, Магда, зелье вам лиц не показало?
— Ну, и кто это был? — заинтересовался батрак.
— Монах какой-то, — пожал плечами чёрный волшебник. — Высокий, на щеке шрам. На встречах его не видел, но я там редко бываю, а он, небось, не посвящённый.
— Шрам, говоришь… — задумался батрак. — Не посвящённый, говоришь…
Глава пятая
Брат Полди
Брат Полди дошёл до самого Ранога, что вполне устраивало Врени. Пропустив его вперёд, она, едва миновала ворота, свернула в знакомый переулок и пронзительно свистнула.
— Эй, Гоззо! — крикнула она. Из подворотни выскочил тощенький долговязый мальчик. Врени поймала его за ухо и подтащила к себе. — Дело есть.
— Отстань! — заверещал мальчишка. — Ты за прошлый раз не расплатилась!
— Вдвое заплачу. Заткнись и слушай.
Она отпустила мальчика, тот хихикнул и уставился на цирюльницу.
— Сюда в город монашек зашёл весь побитый.
— Тю, — разочаровался Гоззо. — У таких ничего не вытащишь.
— Да ты дослушай! Я тут увидела, как два монашка подрались, а потом кто-то из них у меня кошелёк свистнул. Вот теперь думаю — этот или другой. Проследить за ним надо.
— У тебя? Свистнул? Смеёшься, что ли?
— И на старуху бывает проруха, — хладнокровно сообщила Врени. — Берёшься или нет?
— А зачем следить? — набычился мальчишка. — Давай я его пощупаю. Если тот, кошелёк — мой. Вот ты за два раза и расплатишься.
Он довольно засмеялся.
— А если не тот, может, ему помощь нужна, — заявила Врени, отвесив мальчишке подзатыльник.
— А ты у нас добрая, — вредно захихикал Гоззо.
Врени одной поймала его за ухо и больно вывернула. Мальчик разразился пронзительным визгом. Второй рукой цирюльница полезла за пазуху и достала монету.
— Держи, — протянула она, отпуская Гоззо. — Пока я добрая. Это за прошлый раз.
Гоззо придирчиво осмотрел монету, укусил, остался доволен и убрал за щеку.
— Вдвое получишь, — напомнила Врени. — Ну? Чего стоишь?
— Монашек? Битый, значит? Сейчас в ворота вошёл?
— Мелкий такой, — пояснила Врени. — Щуплый. Беги давай. Близко не подходи, посмотри, куда ходить будет. Найдёшь меня где всегда, понял?
Гоззо сорвался с места и помчался по улице.
Врени проводила мальчишку взглядом и пошла в любимый кабак, где по временам собирались школяры — те, которым вечно не хватало ни еды, ни денег — и всяческое отребье. Села в углу, привычно откинулась на стену. Шум вокруг был успокаивающим. Она знала, что никто не станет присаживаться рядом с ней. Может быть, позже, когда она откроет глаза, откинет капюшон с лица, кто-то из завсегдатаев решится поставить перед ней кружку сидра или бокал вина. Она её примет… или нет. Если примет, это будет значить, что Большеногая в хорошем настроении и с ней можно поговорить о деле. Школяры, конечно, редко травят крыс. Но иногда они куда-нибудь да нанимаются… Всякое бывает в весёлом городе Раноге.
Она напряжённо думала. Проклятый монах пока под присмотром. Гоззо, конечно, тот ещё паршивец. Но дело знает. Надо — ночь спать не будет, а выследит. Куда монах пошёл? Зачем? Сколько у неё времени на свои дела? Не мешало бы подзаработать. Кое-что у неё есть, но Гоззо захочет и денег, и пожрать… Да и ходить за монахом, если дело выйдет, тоже на какие-то деньги надо. По всему выходило, нужна работа, да только монах этот… а ну как он куда соберётся, лови его потом…
Как бы к нему ещё подобраться…
Врени откинула капюшон. Перед ней тут же оказалась здоровая кружка сидра. Цирюльница принюхалась. Дрянь, но пить можно. С тем вином, которое наливали в той деревушке… как она называется?.. Как-то на вальд… С тем вином и сравнить нельзя. В Раноге ходили слухи про деревню, где виноградарь продал душу Врагу и с тех пор варит самое сладкое вино во всём Тафелоне. Говорили даже, что у него есть лоза, с которой всё до капли идёт лично на стол Врагу и такого, мол, никакая знать даже не нюхала.
В это охотно верилось.
Цирюльница сграбастала кружку и сделала глоток. Потом подняла взгляд.
— А. Это ты, Одо, — кивнула она. Одо был мелкий воришка, которому нравилось называть себя школяром, но чему он учился, не признавался даже в подпитии. — Чего надо?