— Я не… — начала было Врени, но заметила, как подобрался Иргай. — Хорошо, пойдём.
— Жди! — потребовал Иргай и мгновенно исчез.
— Некогда мне ждать, — огрызнулась цирюльница, но Иргай почти сразу вернулся, вооружённый своим кривым клинком и сложным луком.
— Пойдём, — сказал он хмуро. Врени закатила глаза. Только этого ей не хватало!
Сетор выглядел… как обычно. И не как обычно. Возле домов баронов и так людей немного было, а там, дальше в город… то и дело попадались крестьяне. На первой же площади стояли наспех сколоченные амбары. Никто не слонялся без дела. Пару раз они натыкались на патрулирующих город стражников, но спокойное «люди рыцаря Клоса» помогало пройти мимо без лишних вопросов. Простые люди на Врени с её спутниками косились, но старались не вглядываться и пробегали мимо, особенно если Иргай отвечал встречным подозрительным взглядом. Зато Дака веселилась как ребёнок. Её всё радовало — и каменная мостовая, и непривычно высокие дома, и непредсказуемые извивы улиц. Иргай заметно разрывался между тем, чтобы следить за безопасностью девушки и тем, чтобы караулить Врени. Цирюльница задумалась. Надо было избавиться от докучливых спутников. Самый простой вариант не подходил — по многим причинам. Но есть и другой.
За этими мыслями она чуть не пропустила крик «Поберегись!», раздавшийся сверху. В последний момент она схватила Даку за руку и прижала к стене — из окна над ними выплеснули помои. Иргай с кошачьей ловкостью отскочил сам.
— Не обращай внимания, — на всякий случай сказала Врени. — Нас же предупредили. Тут такой обычай, так что не зевайте.
Дака и Иргай обменялись быстрыми фразами, которые не стали переводить.
— Пойдём, — потянула цирюльницу за рукав девушка. — Дальше пойдём. В храм пойдём.
— Нет, — решительно ответила цирюльница. — Сейчас в храм не пойдём. На рынок пойдём.
Иргай и Дака снова переглянулись. Иргай кивнул.
— Хорошо, — согласилась Дака. — На рынок пойдём.
Едва ли не приплясывая, она двинулась дальше. Врени вздохнула. Нет, просто это не будет.
Рынок был неожиданно шумным. Мясом, конечно, торговали не здесь, а вот хлеб, репу найти было можно — как и кузнеца, горшечника, медника и других торговцев и ремесленников. В праздничный день здесь выступали бродячие жонглёры, но сегодня, конечно, людям было не до того. Врени постаралась забыть о своих спутниках и пошла по рядам, прицениваясь то к одному, то к другому, перебрасываясь с торговцами двумя словами. Настроение в городе было боевое, очень ждали подкрепление, которое позволит отогнать зарвавшихся монахов от стен. Врени хмыкнула. Подкрепление-то пришло, но хватит ли его? У монахов было время подготовиться и собраться. Даже странно, что все так беспечны.
Иргай сначала ходил по пятам за Врени, но потом наткнулся на лавочку, в которой люди Братства Помощи продавали вещи, которые были оставлены их должниками в залог, да не смогли забрать. Вернее, наткнулась Дака и её громкое «О-о-о!» решило дело. Иргай заглянул внутрь и решительно ткнул пальцем. Выслушал ответ и знаком предложил Врени подойти ближе.
Цирюльница тоже заглянула. За прилавком на стене висели богатые плащи, платки, драгоценные пояса. Но Иргай ткнул, конечно, в белую с золотыми зёрнышками паутинку — заложенную какой-то знатной дамой вуаль.
— Спроси, что он хочет, — потребовал он. — Я куплю.
Торговец покачал головой.
— Я не знаю, из каких краёв приехало это чудо, но у него столько нет. Уходите-ка, не пугайте народ.
— Плохой купец, — нахмурился Иргай. — За что гонишь?
— Скажи ему, — вздохнула Врени.
Торговец пожал плечами и назвал цену. Цирюльница присвистнула и повернулась. Позади звякнуло. Торговец схватил деньги так быстро, что Врени едва успела их разглядеть, но это были хларские эскью, которыми богачи расплачивались и в Тафелоне, не имевшем собственного монетного двора.
Дака увивалась у дверей лавки, но Иргай убрал вуаль за пазуху и вышел с независимым видом. Девушка вгляделась в его лицо, на котором не отражалось ровным счётом ничего, и отвернулась.
Вскоре она нашла кое-что даже поинтересней вуали — на рынке продавались жареные пирожки. Запах у них был умопомрачительный, особенно если учесть, что позавтракали они довольно скудно. Врени тоже заглянула внутрь. В глубине лавки жена хозяина сама лепила и жарила пирожки, так что в их свежести сомневаться не приходилось. Дака остановилась, принюхалась.
— За два медяка отдам, — посулил пирожник. — Такой красавице пять за десять продам.
Врени хмыкнула. У пирожника губа не дура. Дака отвернулась от лавки. Иргай подошёл, что-то прикинул и швырнул пирожнику монету. Опять золотую. Других не было, что ли?..
— Все давай, — приказал юноша. Подошёл к Даке и протянул ей один пирожок. Девушка заулыбалась, кивнула, взяла пирожок и разломила пополам. — Для Фатея, да?
Дака засмеялась.
— Ешь целиком, — приказал Иргай. — Я на всех взял. Всем детям хватит и подружкам твоим.
Дака снова засмеялась и с жадностью вцепилась в пирожок. Иргай подумал и пихнул пирожок Врени. Цирюльница вздрогнула.
— Ешь, — приказал ей Иргай. Врени пожала плечами. Пирожок пах вкусно, а она в самом деле проголодалась.
— Спасибо, — ответила она, но юноша её уже не слушал.
Доев пирожок, цирюльница оглянулась. Она не наелась. Приметив лавку, где молочница продавала сыры и простоквашу, подошла ближе, положила на прилавок три медяка. Молочница протянула ей стакан простокваши. Врени благодарно кивнула.
— Это что с тобой за страхолюдины? — спросила молочница. Цирюльница засмеялась.
— Люди Увара. Слышала про его отряд? Их господин Клос нанял, сюда привёл.
— Что, и девушку? — неодобрительно покачала головой молочница. Врени снова засмеялась.
— Невеста его, — пояснила она, кивая на Иргая.
— Да многих ли привёл господин Клос? — спросила молочница. Врени хмыкнула. Такие сведения стоили денег, трепать на рынке их было глупо. Впрочем, торговка, кажется, просто любопытствовала… а, может, хотела понять, сможет ли город отбиться.
— Да уж порядочно, — неопределённо отозвалась цирюльница.
Молочница покачала головой.
— Что творится-то, а? — посетовала она. — Бароны ссорятся, монахи за оружие берутся. А страдает кто? Простой народ страдает!
— Братья-заступники никогда оружия и не опускали, — заметила Врени.
Молочница горестно поддакнула.
— Граф-то цур Лабаниан сказал, будто его здесь убить хотят, — поделилась она. — Людей своих собрал и уехал. А братья-заступники-то, слыхала?
— Я была далеко, — отозвалась Врени.
— Братья-заступники под городом так и рыщут! — рассказала молочница. — На деревни налетают, грабят людей, грозятся. Недавно люди барона-то цур Ерсина приехали, по пути деревню отбили. Кто-то в город переехал с припасами, а кого-то и не взяли. Да и здесь тоже. Пытались цены на хлеб задирать. Её милость-то, баронесса молодая. Ох, и злющая она! Но рассудила по справедливости. Разбойников-то этих велела повесить. Сынок мой в ополчение пошёл, день-деньской теперь…
Врени кто-то хлопнул по плечу. Она резко обернулась, не слушая больше болтовню молочницы. Надо же, как люди в победу верят.
— Вот уж не ждал тебя здесь встретить, Большеногая!
Перед ней стоял ражий детина со смутно знакомой рожей и нашивкой цеха цирюльников на рукаве. В прошлый раз у него в руках была дубинка.
— И тебе привет, — хмуро ответила цирюльница. — Хорошо, небось, дела идут? Вон какую рожу отъел.
Детина засмеялся.
— Хорошо — не хорошо, а только нас город нанимает, слыхала? Вперёд заплатили.
— Ещё бы, — «сочувственно» покивала Врени. — Мёртвым деньги не нужны.
— Да ты никак думаешь, братья-заступники город возьмут, — заухмылялся детина.
— Пусть господа думают, — пожала плечами Врени. Она знала, пусть и примерно, сколько человек в монастыре в Лабаниане и сколько людей у графа под рукой. Защитникам Сетора столько не собрать, а стены… что стены? Врени даже знала, где через них можно перебраться без всяких лестниц.