«Нет, — подумал Дин, — я тебе не позволю. Ты не заслуживаешь этого, Эйд. Ты заслуживаешь жизни. Настоящей жизни, а я… что ж, я познал, что такое любовь и пережил годы счастья, которых у тебя никогда не было. Я хочу, чтобы и у тебя появился шанс это узнать. Только жаль, что, скорее всего не со мной… Господи, как же мне жаль».
Он сжал руку парня, притянул к себе, откинул с его лба темные кудряшки и всмотрелся в глаза цвета виски.
— Да, все просто, — негромко сказал он, беря в ладони его лицо и приникая к мягким губам. — Прости меня, Эйд, — прошептал он сквозь поцелуй, скользя руками по шее Тернера и нащупывая кожаный шнурок. — Прости…
Дин с силой рванул тонкую полоску. Она лопнула, оставив на шее ирландца красный след. Не медля ни секунды, Дин швырнул покореженный амулет в пропасть.
— Что?.. — задохнувшись, Эйдан с ужасом прижал руку к груди, — Что ты наделал?!
— Прости, но то, что ты задумал — не выход.
— Идиот… — прошипел ирландец, поморщившись от боли, пронзившей клеймо, и отнял руку — футболка быстро окрашивалась багровым цветом засочившейся из раны крови. — Идиот! — повторил он и оттолкнул Дина.
Мгновение они смотрели друг на друга, тяжело дыша, а потом Эйдан решительно дернулся к обрыву.
О’Горман успел его перехватить. Вцепившись в ирландца, он оттащил его от смертельного края и повалил на землю, прижав своим телом.
— Отпусти! — закричал парень, выворачиваясь и кривясь от боли. — Твою мать! Что ты делаешь?! Что ты делаешь?!
Дин запустил пальцы в темные кудряшки и вжал его затылок в каменистую поверхность.
— Освобождаю…
— Нет!!!
Из горла Тернера вырвался отчаянный вопль. Он зажмурился, закусив до крови губы и пытаясь спихнуть с себя попутчика.
— Смотри на меня! Смотри, твою мать! Ты, конченая тварь! Смотри! Я не боюсь! Я сам этого хочу! Смотри!!! Посмотри на меня, жалкий демон!
Тело ирландца прошила сильная судорога. Он забился, крича и хватая перекошенными губами воздух, сминая скрюченными пальцами серую толстовку на груди попутчика.
И вдруг обмяк.
Лицо, мгновение назад, искаженное гримасой страдания расслабилось, и на нем заиграла легкая улыбка. Но с каждой секундой эта улыбка становилась все шире, превращаясь в оскал хищника. Длинные ресницы задрожали, и Дин, не отрывая от них взгляда, сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду.
Эйдан распахнул глаза, пронзая ими, выворачивая наизнанку, уничтожая…
— Я тебя ВИЖУ… — прошелестели перекошенные ужасной и, одновременно (это же Эйдан!) прекрасной ухмылкой губы.
— Я тебя тоже, — выдохнул Дин, с отчаянной смелостью встречая черный взгляд Итхаква.
Эйдан открыл глаза и первое, что увидел — темнеющее небо с бледными точками загорающихся звезд. Пошевелившись и пошарив вокруг руками, он обнаружил, что лежит на каменистой поверхности. Легкий ветерок приятно обдувал лицо, щекоча лоб темной кудрявой прядкой. Он глубоко вдохнул, ощутив странное чувство свободы, и улыбнулся. Но счастливая улыбка ненадолго задержалась на его губах. Поперхнувшись ею, он повернул голову, всматриваясь в темный силуэт лежащего рядом человека, и приподнялся.
— Дино?..
Дин не ответил.
Эйдан быстро подполз к нему, откинул с гладкого лба поседевшую прядь и с замершим сердцем всмотрелся в открытые голубые глаза.
— Дино…
Новозеландец моргнул.
— Посмотри на меня, Дино. Посмотри на меня! — он встряхнул попутчика. — Ты меня слышишь? Пожалуйста, не молчи! Скажи, что-нибудь!
Взгляд голубых глаз скользнул по его лицу.
— Холодно…
Часто и сипло дыша, Дин сжал в ладони два пера. Они издали легкий треск и рассыпались мелкой ледяной крошкой, оставив на его груди только тонкую кожаную ленту. Молодой человек обвел взглядом нависшую над ними скалу, небо, и устремил глаза к озеру, тускло отражающему закатные отблески ушедшего дня.
— Дино… — севшим голосом позвал Эйдан, вглядываясь в глаза О’Гормана.
Голубые, живые, вовсе не застывшие глаза, наполненные невыразимым ужасом и смотрящие сквозь него…
Дремлющий открыл дверь очень быстро, словно стоял за ней, ожидая их возвращения. Окинув взглядом молодых людей, он без слов отступил в сторону, пропуская их в дом.
Эйдан втащил еле передвигающего ноги Дина и осторожно усадил на стул.
— Нет, ближе к огню, — скомандовал старик, сдергивая с кровати большую медвежью шкуру и расстилая ее на полу у жарко пылающего очага.
Парень кивнул. Шаман был прав — новозеландца нужно было согреть. Он чувствовал волны ледяного холода, исходящие от посиневшей кожи попутчика и видел крупную дрожь, сотрясающую его тело.
— Сейчас… потерпи, Дино. Сейчас станет тепло, — прошептал он, усаживая О’Гормана у огня и принимая из рук индейца грубое шерстяное одеяло.
Укутав Дина, он прижал его к себе и, посмотрев на старика, тяжело сглотнул.
— Он… он сделал это. Он освободил меня. Он пожертвовал… — губы Эйдана задрожали. — Вы знали. Это вы заставили его! Зачем? Я не просил! Я не хотел! Не хотел… — слезы потекли из раскосых глаз, скатываясь к подбородку и падая маленькими блестящими капельками на бледное лицо попутчика. — Он не заслужил этого…
— Он сам принял решение, — возразил шаман и тихо спросил: — А ты? Как бы поступил ты?
Ирландец удивленно моргнул и, всхлипнув, уткнулся в золотистые волосы.
— Ты бы поступил точно так же.
— Да… — прошептал Тернер.
Старик удовлетворенно кивнул и, повесив над огнем старый медный чайник, склонился к новозеландцу. Заглянув в голубые глаза, он провел темной ладонью по бледному лицу и покачал головой.
— Что с ним произошло? — давясь слезами, спросил Эйдан. — Он не такой, как все остальные. Его глаза — они не застывшие, они живые! Но он как будто ничего не видит, точнее, видит, но совсем не то, что его окружает на самом деле. Как будто он не здесь, а где-то в другом месте. Что с ним?! — последние слова он произнес навзрыд и снова уткнулся в светлую макушку, сжимая и покачивая замершего Дина.
Шаман опустился рядом с ними. Распахнув на груди О’Гормана одеяло, он внимательно осмотрел кожаную ленту, завязанную им ранее, и пораженно охнул.
— Великие Духи, он действительно не зря был выбран маниту… Славный парень, он мог бы быть великим шаманом, родись на этой земле, — задумчиво сказал он, вглядываясь в лицо Дина. — Он встретился с взглядом Итхаква ради тебя, а для этого нужна поистине немалая храбрость и очень большое сердце. — Старик виновато посмотрел на ирландца. — Я обманул его. Он должен был умереть, но маниту как могли защищали его. — Дремлющий тяжело вздохнул и, приложив ладони к холодным щекам Дина, прикрыл глаза. — По правде сказать, для него было бы лучше, если бы он умер… Его душа не заморожена, она во тьме, и обречена блуждать в ней вечно, ища свет. Он не видит, он — ищет.
— Вечно? Нет, я не верю, — прошептал Эйдан. — Ведь ему можно помочь, правда? Я готов на что угодно. Если нужно принести жертву, чтобы задобрить этих ваших Великих Духов, то я готов! Только скажите, что нужно сделать? Умереть? Сойти с ума? Обменять свою душу на его? Скажите мне!
Индеец не ответил. Достав длинную трубку, он неспешно набил ее ароматным табаком из вышитого бисером кисета и медленно раскурил, хмурясь и глядя на яркий огонь.
— Пожалуйста… — прошептал Эйдан, — помогите ему.
— У него есть семья?
Ирландец покачал головой.
— Только родители, но Дин давно не общается с ними. Так получилось…
— Значит, его не будут искать?
— Нет. Думаю, что нет.
Дремлющий тяжело вздохнул, повернул к себе лицо новозеландца и снова всмотрелся в него. Молодой человек скользнул невидящим взглядом по лицу шамана, содрогнулся и едва слышно прошептал:
— Как холодно…
— Да, маленький вохитика, там холодно, — пробормотал старик и, взяв ледяную руку, покачал головой. — Если он вернется в большой мир, то погибнет. Оставишь его здесь.