— А тебе это удавалось? — после долгого молчания спросил Дин.
— У меня тяжелый случай, но я хочу попытаться, — ответил Эйдан и вздохнул, — очень хочу…
Проехав поворот на Ларедо, молодые люди свернули на север. Пикап растворился где-то на просторах 87-го шоссе, чему они молча порадовались, но желание остановиться в ближайшем мотеле и поговорить не пропало. Если они и дальше собирались путешествовать вместе — это было необходимо сделать. Вскоре такая возможность подвернулась.
Мотель с незамысловатым названием «У дороги» представлял собой с десяток отдельно стоящих довольно уютных однокомнатных домиков. К ним прилагалось небольшое строение, что-то вроде придорожного кафе и рецепцией по совместительству.
Получив ключи, они обзавелись в баре упаковкой пива и, оставив вещи в домике, расположились на маленьком крыльце.
Потягивая «Будвайзер» они сидели рядышком, жмурясь на яркое солнце, задумчиво обозревая открывшийся простор. Дремучие леса остались позади, уступив место прериям Великих равнин с высокой шелестящей травой и играющим в ней теплым ветром. Им казалось, что на западе, на самом горизонте они видят призрачную дымку далеких гор — их конечную цель.
— Там моя последняя надежда, — нарушил молчание Эйдан, указав рукой на запад.
Тяжело вздохнув, он повернулся к Дину.
— Ты едешь туда не для того, чтобы любоваться пейзажами.
— Нет, не для этого. — Он закусил нижнюю губу и опустил глаза. — То, что я тебе расскажу, покажется бредом сумасшедшего. Верить мне или нет — твое право, так же как и решение, которое ты после этого примешь.
О’Горман кивнул, не сводя с него голубых умных глаз. Ирландец грустно улыбнулся и прислонился спиной к ограждению крыльца, глядя на далекую дымку.
— Я обычный человек. Был… — начал он и потянул кожаный шнурок, извлекая его на свет вместе с амулетом, — пока не нашел это.
Дин подался вперед, с интересом изучая таинственную вещицу: золотой амулет в виде ромба с заключенным внутри него кругом. Из середины круга на него словно немой укор уставился огромный жутковатый глаз, отлитый из белого золота. Новозеландец сглотнул, снова почувствовав неприятный холодок, и отстранился.
— Нашел? Ты же сказал, что он достался тебе от предка.
— Так и есть, — кивнул ирландец, — но никто не вручал мне его с торжественной речью о святости семейных реликвий, передаваемых из поколения в поколение. Я сам обнаружил его в древней шкатулке на чердаке старого дома — единственного наследства, доставшегося моему отцу после смерти деда.
В то лето отец решил привести дом в порядок. Мне поручилось разгрести старый хлам, которым был забит до отказа чердак. Я всячески отлынивал от этого, мне хотелось играть с друзьями, а не копаться в покрытой пылью и паутиной рухляди, растрачивая редкие для Ирландии солнечные дни каникул. Но в итоге, мне пришлось это сделать. Мне было тринадцать лет — обычный подросток, вступивший в пору созревания и как большинство сверстников, прячущий под кроватью порно-журналы, но, как и следовало ожидать, отец их обнаружил. Мы никогда не были особо близки, а уж на тему секса и подавно не разговаривали. А тут — такое, — Эйдан кашлянул и покраснел, смущенно глянув на попутчика, но Дин лишь улыбнулся и пожал плечом. — В общем, в наказание за распутство он без лишних пререканий отправил мою исполосованную задницу на чердак.
— Он избил тебя? — удивился новозеландец, на которого родители никогда всерьез не поднимали руки.
— Э-м-м… ну, это были не просто порно-журналы, — пробормотал Тернер, краснея еще больше и отводя глаза, — но я не об этом. Итак, заливаясь слезами, я разгребал старый хлам. Надо признать, там было множество занятных вещей: старинные игрушки, допотопный утюг, книги, запчасти от велосипеда, на котором еще мой прадед, наверное, разъезжал, стопки трухлявых газет и журналов, а в самом дальнем углу ржавый кованый сундук, в котором обнаружилась куча древнейшего тряпья, пропахшего нафталином. В нем я откопал мундир моего предка, а под ним невзрачную, изъеденную жучком шкатулку. Она оказалась заперта, но я без особых усилий справился с прогнившим, покрытым ржавчиной замком. Под лоскутом синего бархата, рассыпавшегося в пыль в моих руках, я обнаружил амулет. Представляешь мой восторг, когда я увидел его? Недолго думая, я нацепил амулет на себя. Разве мог я что-то знать о последствиях? — Эйдан замолчал, нервно крутя между ладоней бутылку и задумавшись. Через несколько долгих минут он судорожно вздохнул и продолжил: — Как я уже сказал, это было лето, каникулы. Мы с ребятами каждый год сооружали своеобразный аванпост на ветвях старого дуба, стоящего на самом краю огромного поля, принадлежащего мистеру Дауни. Забавный старикан, он никогда не гонял нас, еще и материалами снабжал для постройки: досками, старыми гвоздями и прочей ерундой. Там мы проводили почти все время. На следующий день, отбыв положенную повинность, я направился туда, чтобы похвастать друзьям своей находкой. Отцу о ней я ничего не сказал. В тот день было пасмурно, моросил мелкий дождь, а к тому времени, когда я оказался на деревянной площадке нашего аванпоста, дождь усилился и начало громыхать, приближалась гроза. Мы не боялись промокнуть, так как сверху всегда натягивали брезент, спасающий и от солнца и от дождя, да и листва дерева была очень густая. А потом ударила молния…
— В дерево?.. — у Дина почему-то пересохло в горле, он сделал большой глоток пива и закашлялся, стуча кулаком по груди. Отдышавшись, он переспросил молчащего парня: — Молния ударила в дерево?
Эйдан поднял на него глаза и покачал головой.
— В меня.
— Как?..
Ирландец усмехнулся.
— Как я остался жив? Ну, это не единственный случай в истории. Я слышал о людях, которых молния поражала не раз и не два, и они оставались живы. Но дело не в этом, а совсем в другом…
Что было после удара молнии я совсем не помню. Знаю только, что все остальные ребята не пострадали. Очнулся я в собственной кровати, рядом сидел отец, и он был мрачнее тучи. Но в этот раз он не стал ни кричать на меня, ни поднимать руку. Он был испуган, Дин. «Зачем ты это сделал?» — спросил он. Я не понял, о чем он говорит и сказал об этом. «Амулет. Зачем ты надел его?». «Я не знаю, — ответил я, — я подумал, что раз он лежит никому не нужный в шкатулке, то я могу его взять. Он такой красивый… он же из золота?». «Он из кровавого золота, — ответил отец и тяжело вздохнул. — Подними одеяло и посмотри, что он сделал с тобой». Я поднял одеяло и увидел это…
Эйдан оттянул футболку. На верхней части груди, в том самом месте, где амулет соприкасался с кожей, красовалось клеймо, в точности напоминающее очертаниями индейскую реликвию, с тем лишь отличием, что круг и глаз не были заключены в ромб.
— Когда молния ударила в меня, амулет раскалился и выжег на моей коже свою копию. Почти полную…
— Нет ромба, — пролепетал пораженный новозеландец.
— Нет ромба, — кивнул Эйдан, — и я не знаю, почему.
Дин хмыкнул и почесал нос.
— Странно.
Ирландец невесело рассмеялся.
— Самое странное началось чуть позже. Мы ужинали на заднем дворе, когда я с поразительной ясностью, как будто смотрел телевизор, увидел перед своими глазами одного из своих друзей, Тоби, висящего на нашем дубе вниз головой. Неизвестно откуда, но я знал, что он спускался с аванпоста по шаткой, ненадежно сколоченной лесенке, и оступился. Зацепившись штаниной за торчащий гвоздь, он повис, беспомощно размахивая руками и, если бы упал, то непременно свернул бы себе шею, потому что он был один, и помочь было некому, никого из ребят рядом не было. Я увидел это и закричал. Это была настоящая истерика, потому что я не понимал, что происходит. Я требовал лишь одного: немедленно отправиться к полю мистера Дауни и спасти Тоби, потому что это еще можно было сделать…