Крис негромко рассмеялся.
— Слушай, неужели прошлогодний балаган не убедил тебя, что я не самое хрупкое и беспомощное существо на планете?
— Я никогда не считала тебя беспомощным.
— Тогда в чём проблема?
Взгляд сестры был грустным и тяжёлым — настолько, что Крис едва не опустил глаза. Но всё-таки выдержал и дождался ответа.
— В том, что ты обманываешь. Часто. И как раз после «прошлогоднего балагана» твоё «всё нормально» уже никого не убеждает. Это пустые слова, Крис. Для меня, для родителей, для Рэда… В лучшем случае — формула вежливости. Такой отмахиваются от дежурных вопросов. Мы тебе настолько чужие?
Отлично. Просто отлично! Вот только этого ему и не хватало…
Голос Кристины был сухим и резким, как порыв пустынного ветра. И даже лёгкая ирония, за которой она — не иначе как по семейной традиции — пыталась спрятать беззащитную искренность, удалась на славу. Крис оценил. Но сейчас, когда его издёрганное поле насторожённо ловило любые колебания окружающей энергии, хитрости были излишни. Ритуал с прикосновением уже больше месяца отыгрывался исключительно для Кристины. На самом деле Крису вовсе не нужно было приближаться к сестре, чтобы почувствовать её поле. Не чувствовать его было куда сложнее.
По комнате расползались боль, обида и беспокойство. Оседали инеем на плечах. Раздражающе пульсировали в горле. Поспать сегодня точно не получится. Крис всё-таки отвёл взгляд и машинально потёр щёку, уже привычно ощущая пальцами едва заметный след, оставленный обломком Обода. Напоминание о силе, разрушившей смертоносный ритуал. Но в куда большей степени — о слабости, из-за которой он стал возможным.
Крис провёл ладонью по лбу, убирая от глаз чёлку.
— Спрашивай, Тин. Я отвечу.
Кристина вздохнула, и напряжение, заставлявшее вибрировать воздух, слегка ослабло.
— Я всего лишь хочу, чтобы ты перестал изображать одинокого героя. С тобой что-то происходит, и я беспокоюсь. Не хочу, чтобы ты пострадал. Если, помогая мне, ты рискуешь своим здоровьем, я лучше постараюсь справиться сама. В конце концов, ты не обязан меня опекать.
— Ты преувеличиваешь мою склонность к жертвенности, — улыбнулся Крис, но Тина только нахмурилась, и он вновь посерьёзнел.
— Ты выглядишь измотанным. Не как в октябре, но достаточно, чтобы это не ложилось в определение «всё нормально». Если серьёзно: как ты?
«Боюсь… Пытаюсь работать… Злюсь… Запутался… Устал. На самом деле чертовски устал».
— Устал, — ответил Крис и медленно, будто на что-то решаясь, вздохнул. — Очень много работы в последнее время. Конец года, а я с курсовой никак не разберусь. — Он кивнул на стол, заваленный схемами. — Всё это пустое бумагомарательство. Не хочу выезжать на одной отработанной теории, которая чуть не угробила полстраны. Но дальше продвинуться не получается. А ещё все делают вид, что я крутой специалист, без которого не может обойтись ни одно околонаучное сборище. Творят из меня надежду современной физики. И это было бы лестным или хотя бы забавным, если бы не превращалось в попсовый аттракцион.
Это было правдой. К тому моменту, как дело уравнителей дошло до суда, самые разные слухи летали по Зимогорью многоголосыми стаями. В надежде развеять их, судебные заседания проводили со всей возможной публичностью, по сути, превратив процесс в реалити-шоу. Крис не знал, кому пришла в голову такая блестящая идея, и был рад этому. Не исключено, что после знакомства с инициатором трансляций он снова оказался бы на скамье подсудимых, чтобы понести куда более серьёзное наказание. Как минимум — за причинение тяжкого вреда здоровью.
Та или иная доля повышенного внимания досталась многим участникам громкого дела. Поступок Тины отзывался в прессе бурными дискуссиями. Эш, и без того имевший в городе определённую известность, стал, по сути, лицом музея. Джиной восхищались, но не без осторожности, памятуя о финале «Грани возможного».
Из Криса лепили героя.
Поначалу это было даже весело, но вскоре стало раздражать и выбивать из колеи. Особенно когда, вернувшись в университет после зимних каникул, новоявленный спаситель человечества почувствовал, что его, будто в саван, заворачивают в плотный романтический ореол.
«Не слишком ли просто выбить тебя из колеи, клоун?»
Крис нервно передёрнул плечами. Да, пожалуй, действительно слишком. Но эти приторные взгляды, кокетливые улыбки, нелепый флирт… Навязчивое внимание, за которым скрывается что угодно — азарт, преклонение перед известностью, любопытство — но не искренняя симпатия. Крис хотел бы не замечать этой фальши, но с каждым днём контролировать восприимчивость поля становилось всё сложнее. Единственная студентка, с которой он действительно рад был бы переброситься парой слов, не только не проявляла интереса к невольному герою, но и старательно делала вид, что его не существует вовсе. Крис умел ценить иронию судьбы, но это было уже чересчур…