Такие разные, и всё же похожие в чём-то неуловимом, не поддающемся научному описанию, эти места с их тайнами и загадками, сложными магическими узорами и бурлящей, никогда не замирающей жизнью Крис любил всегда. Как шкатулки, полные сокровищ, они манили, интриговали, бросали вызов. И, раскрываясь перед внимательным гостем, привязывали к себе накрепко. Тем больнее крышка прищемила пальцы, когда одна из шкатулок неожиданно захлопнулась.
Впрочем, так ли неожиданно? О том, что рано или поздно это случится, Крис догадался почти полгода назад. Надеялся, конечно, что поздно. Обстоятельства сложились иначе.
* * *
После неудачного эксперимента с полем Кристины музей стал слишком навязчивым. Казалось, что сам воздух в нём сделался плотным, жёстким, почти болезненным — как прикосновение дождевых капель к сожжённой солнцем коже. Это ещё было терпимо, но уже мешало работать. Отвлекало и раздражало, как непрерывный зуд, от которого не существовало спасения.
Никакой научной конференции в день рождения Рэда не было. Была обычная работа. Крис изучал артефакты, сравнивал, делал заметки. Усталость накрыла его неожиданно — когда пришло время возвращать экспонаты на места и восстанавливать охранные чары. Серая свинцовая тяжесть — будто в руках вместо невесомых силовых линий теперь оказывались гранитные глыбы. Крис так старался не ошибиться, не запутаться в сложных узорах сигнализации, что уже к третьему стенду руки начали напряжённо подрагивать, а рубашка на спине промокла от пота.
— И с каких пор для тебя это проблема?
Появления в зале Рэда Крис не заметил. Возможно, потому, что не ожидал увидеть названого брата на работе в праздничный день. Но скорее — потому, что в тот момент не заметил бы даже землетрясения.
— Что проблема? — Ему показалось, что сохранить лицо удалось, однако Рэд смерил его таким взглядом, что эта уверенность разбилась вдребезги. — Давно наблюдаешь?
— Минут десять. — Оборотень стоял, прислонившись плечом к косяку и скрестив на груди руки. — За это время ты мог установить чары на четырёх-пяти экспонатах, но возился с одним. Так с каких пор?
— Ты переоцениваешь мои способности, — польщённо (как он надеялся) усмехнулся Крис. — Здесь сложные комбинации. Ты же не хочешь, чтобы я накосячил.
— Не хочу.
Рэд быстро приблизился, прислушался, бесцеремонно отбил дробь на спине стажёра, пересчитав пальцами позвонки, прислушался снова. Заставил Криса запрокинуть голову, чтобы заглянуть в глаза — невольно сощурившиеся от слишком яркого света ламп.
— Не хочу, — повторил оборотень и отстранил стажёра от стенда. — Поэтому с тебя на сегодня хватит.
— Думаешь, я не в состоянии с этим разобраться? — запальчиво спросил Крис.
— А ты сам как думаешь?
Признавать правоту Рэда не хотелось, поэтому он промолчал. И ещё какое-то время наблюдал за уверенной работой охранника. Наблюдал с жадным вниманием, почти с завистью.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил Рэд, заметив, что Крис не торопится уходить.
— Анекдот? — предложил стажёр. — Сказку?
— Я бы предпочёл быль. Что-нибудь о необычных экспериментах, новых открытиях, безумных авантюрах… Что-нибудь, что было бы интересно мне, или, например, Тине, или вашим родителям… — добавил оборотень, переходя к следующему стенду.
— Или полиции, или министерству обороны? — продолжил Крис. — Боюсь, настолько интересных былей у меня нет.
— Неужели твои исследования так скучны?
На Криса Рэд не смотрел и спрашивал со старательно выдержанной отстранённостью: нет, мол, историй — и ладно. Стажёр помолчал. Поднял оставленную на полу сумку, перекинул ремень через плечо.
— Да всё как обычно, — беззаботно заверил он. — Экспериментирую с чувствительностью, наблюдаю за тем, как работает заблокированное поле. Хорошо, когда подопытный за стенкой — по ночам такие фортели иногда выкидывает, что хоть диссертацию пиши. А уж если сенсорный контакт установить — вообще крышу сносит. Так что развлечений хватает. Для ценителей, конечно.
Он перевёл дыхание и с улыбкой встретил взгляд Рэда — мягкий, но цепкий. Крису показалось, что он становится прозрачным — как часы в стенде напротив: корпус стеклянный, и все шестерёнки на виду.
— А как насчёт безумных экспериментов и самоубийственных глупостей?
— В пределах нормы.
— Твоей нормы?
— Другим не обучен.
Шестерёнки сосредоточенно крутились под пытливым взглядом.