— Шоколадное или клубничное?
Мэй показалось, что она ослышалась. Что ветер запутался в листьях, обманул, зашептал по-человечески. Здесь никого не должно быть. Уж точно не во время праздника, на котором только-только началось самое веселье. Никто не захочет это пропустить…
За спиной многозначительно кашлянули.
Мэй осторожно обернулась и чуть не застонала от досады. Нет, этого просто не может быть. Чтобы из всей университетской толпы, из всех, кто мог случайно забрести в дальний угол зимнего сада…
— Ты.
Она постаралась собраться, вернуть разлетевшееся вдребезги самообладание.
«Почему именно ты?!»
— Привет, Мышь. — Попутчик шагнул вперёд, и его улыбка осыпала Мэй разноцветным конфетти. — Так всё-таки: шоколадное или клубничное?
Два рожка с мороженым в его руках казались самым сильным искушением, с каким ей приходилось бороться.
Нет. Нет, нет, нет. Пожалуйста.
— Кажется, у нас был уговор. — Она всё-таки смогла произнести это достаточно твёрдо, но Попутчик и бровью не повёл.
— Я помню, — кивнул он. — Но случайные встречи — они такие… случайные. Вот так идёшь мимо, никого не трогаешь…
— Идёшь мимо с двумя рожками мороженого, — фыркнула Мэй. — Ну конечно.
Попутчик весело усмехнулся, и она вдруг отчётливо представила, как соскальзывает с балюстрады, и как меняется его лицо, и как мороженое летит на пол… Интересно, он успеет среагировать? Наверняка. При видимой беспечности — слишком внимательный взгляд: сосредоточенный, цепкий. Такой, что ни одно её движение не укроется.
Мэй развернулась к нежданному собеседнику, медленно перенеся ноги через балюстраду — не хватало ещё и впрямь сорваться…
— Если ты категорически против общения со мной, я, конечно, уйду, — заявил Попутчик, наблюдая, как она надевает туфли. — Но на твоём месте я бы сначала выбрал мороженое.
Мэй раздражённо оправила юбку, резко вздохнула и решительно забрала предложенное угощение. Попутчик удовлетворённо кивнул и тут же с наслаждением лизнул доставшийся ему клубничный шарик. На мгновение довольно зажмурился.
— Я могу позвать кого-нибудь. С кем тебе было бы легче?
— С кем мне было бы легче что? — огрызнулась Мэй. — Я пришла сюда, чтобы отдохнуть от шума. Как думаешь, мне хочется вести светские беседы?
— Ты пришла сюда, потому что тебя пришибло эмоциональным откатом, — возразил Попутчик. — Ты совсем не контролируешь свою эмпатию?
Мэй не ответила, полностью сосредоточившись на мороженом. Кулак пустоты в груди медленно разжимался — не то от сладкого лекарства, не то от непривычного осознания: ей хотят помочь. Кто-то знает, что с ней произошло, и специально пришёл, чтобы поддержать. Новое ощущение было таким дурманяще тёплым, что в нём хотелось утонуть. И понимание, что от этого тепла придётся отказаться, отзывалось болью.
Не дождавшись ответа, Попутчик нахмурился, шагнул назад, но всё-таки не ушёл.
— Ты хочешь прочитать мне мораль или дать пару бесценных советов?
От несправедливости этих слов, от собственной неблагодарности начали нестерпимо гореть щёки. Попутчик отступил ещё на шаг и вздохнул с сочувственной усмешкой.
— Мораль — это уж точно не ко мне. А вот опытом поделюсь. Если хочешь.
— У меня свой опыт и свои методы, — отрезала Мэй, расправляясь с последним кусочком вафельного рожка.
Попутчик бросил выразительный взгляд на балюстраду.
— Хороший метод, — невозмутимо кивнул он. — Только он не сработает, пока не прыгнешь.
— Почему?
Любопытство всё-таки пересилило здравый смысл. В конце концов, распрощаться можно будет и потом.
Отвечать Попутчик не спешил. Нарочито медленно доел мороженое, стряхнул с ладоней вафельную крошку и только потом многозначительно постучал указательным пальцем по виску.
— Мозг, Мышь. Твой мозг принимает решение и знает, что ты не прыгнешь, раньше, чем ты сама это осознаёшь. Поэтому тебе недостаточно страшно. Если, конечно, ты не боишься высоты.
— Говоришь так, будто пробовал, — фыркнула Мэй и вдруг, по какому-то едва уловимому жесту — не то пожатию плеч, не то изменившемуся наклону головы — поняла: кажется, действительно пробовал. Вот только… — Откуда ты всё это знаешь? И с чего ты взял, что я нуждаюсь в твоих советах? И в твоём присутствии вообще.
Мэй чувствовала, как её желания двоятся, норовя разорвать на части. Нервы звенели от напряжения, и принять решение (не то что верное — хоть какое-нибудь) никак не удавалось. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Попутчик ушёл — сам, без намёков и прямых просьб. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он остался. Несмотря на просьбы и намёки.