В груди, где только что бушевал ураган, теперь царила пустота, посреди которой ледяной глыбой стыла бессильная ненависть.
«Бывают моменты, когда сидеть в одиночку на балконе четвёртого этажа — самая дурацкая из всех возможных идей».
В неверном ночном свете Мэй казалось, что плечи Попутчика едва заметно вздрагивают.
Что-то тяжёлое клубилось в воздухе. Что-то упрямое — будто чужая воля — толкало в спину, гнало прочь.
Уходи. Беги. Не оглядывайся.
Дверь приоткрылась, потянув Мэй за собой — торопя, выпроваживая.
«Я могу хакнуть страховочную схему…»
Её вдруг окатило волной спокойствия. Холодной уверенности: это больше не повторится. Никогда.
И Мэй поняла, что не уйдёт. Не сможет. Не сейчас.
— Проводи меня домой.
Голос прозвучал неожиданно тихо, но Попутчик вздрогнул и поднял голову. Глаза влажно блеснули в свете праздничных огней. Он снова хотел что-то сказать и снова не смог — только смотрел на неё молча, кусал губы, нервно царапал пальцы, сдирая кожу до крови и не замечая этого.
— Мне страшно идти одной, — сказала Мэй. — Я хочу, чтобы ты меня проводил.
* * *
Противоположный берег реки тонул в темноте, но Мэй знала, что там заканчивается Зимогорье и почти от самой воды начинается лес. Ей нравилось смотреть на него отсюда, с высокой набережной, по которой они с Попутчиком сейчас шли, пересекаясь тенями в свете фонарей.
За всю дорогу от университета он не проронил ни слова. На предложение пройтись пешком — лишь кивнул. Заметив, что Мэй ёжится от холода на ночном ветру, молча снял куртку, набросил ей на плечи и снова отошёл на несколько шагов, спрятав руки в карманы. У Мэй тоже не было желания говорить. Она с радостью вызвала бы такси, чтобы как можно скорее оказаться дома, но смутная тревога заставляла тянуть время. Поэтому она шла по ночному городу и старалась не думать о том, что произошло. И о том, что будет дальше, — тоже.
За полчаса Попутчик немного ожил. Он по-прежнему старался не подходить к Мэй ближе, чем на полтора метра, по-прежнему избегал её взгляда, по-прежнему казался подавленным и виноватым, но на окружающий мир теперь смотрел чуть чаще, чем в глубину собственных мыслей. По крайней мере, недружелюбную компанию в тени моста он заметил первым и приблизился к Мэй на несколько шагов, прежде чем они поравнялись с широкой опорой.
— Эй, ребята, курево есть?
Мужчин оказалось трое. На ногах они стояли не слишком твёрдо, но настроены были очень решительно.
— Нет, — отрезал Попутчик, не замедляя шага.
— Какой суровый мальчик! — хохотнули от моста. — Придётся тебе поучиться хорошим манерам и угостить нас выпивкой.
Их обступили с трёх сторон, пытаясь оттеснить к ограде набережной.
— А может, и девчонкой своей поделишься в знак примирения?
— Соглашайся, пока мы добрые!
— Эй, язык проглотил?
Когда Попутчик, не ответив, начал поднимать руку, Мэй машинально ухватила его за запястье. И тут же отпустила, почувствовав, как он вздрогнул, уловив её страх. Страх, направленный вовсе не на агрессивных гуляк. Стоило её пальцам разжаться, Попутчик завершил жест, откинув со лба растрёпанную чёлку. Невесело усмехнулся.
— Идём.
Он дождался, пока Мэй сделает несколько шагов, и двинулся за ней вдоль ограды.
— Совсем страх потерял, малолетка?
Голос раздался неожиданно близко, но испугаться Мэй не успела. Только заметила, как её спутник развернулся, когда его схватили за плечо — а в следующую секунду нападавший уже лежал на спине, глядя в тёмное небо. Травмированным он, впрочем, не казался, скорее — удивлённым. На мостовую его уложили без видимых усилий и при этом аккуратно, почти бережно.
— Так понятнее? — уточнил Попутчик. — Следующий полетит в реку. Вы хорошо плаваете, или всё-таки продолжите веселье без нас?
* * *
Он проводил её до двери квартиры. Немного постоял на лестничной площадке, дожидаясь, пока она справится с замком. Старательно улыбнулся и махнул рукой на прощание.
— Рад был познакомиться, Мэй.
Часть 3. Точка невозврата
В «Тихой гавани» привычно пахло кофе, специями и свежей выпечкой. Солнце мягкими потоками лилось в окна, озаряя зал и рассеивая мрачные мысли, с которыми Мэй безуспешно сражалась всю последнюю неделю. Должно быть, поэтому она и старалась проводить на работе как можно больше времени. И даже в первое утро после бала, проспав от силы пару часов, пришла в кафе к открытию, чем, казалось, удивила обыкновенно невозмутимую Лану.